Впрочем, не вся.
На нижних к проходу койках, размеренно сопя носами, мирно почивали укутанные в казенные одеяла, пять тел.
– Гм-м, – пожевал губами помощник, потом вздохнул и направился от тумбочки в ту сторону.
Далее его рука сделала мускульное усилие, и первое, с матрацем тело, с грохотом полетело на проход. То же поочередно было проделано с остальными, после чего офицер отмахнул летающий вокруг него пух, стряхнул пальцами с ворота шинели какие-то пылинки и, с чувством выполненного долга, неторопливо обернулся.
Последний любитель сна, на ходу вскочив в робу, и зажав подмышкой ботинки, резво галопировал к двери, развивая похвальное ускорение.
– Годки, мать вашу, – проводил его взглядом рысьих глаз помощник и направился по проходу в сторону офицерского коридора.
Отперев дверь своей каюты, он вошел внутрь, щелкнул выключателем, определил шинель с фуражкой в шкаф и зазвенел ключами у высокого металлического сейфа.
А чуть позже, нещадно дымя и шевеля губами, помощник активно долбил двумя пальцами по клавишам расхлябанной машинки.
Когда он отпечатал и выдернул из машинки второй документ, значительно озаглавленный «Расписание нарядов», со стороны матросского кубрика раздался топот многочисленных ног, неразборчивое бубнение и сиплый бас строевого старшины.
Взглянув на часы, помощник отодвинул от себя машинку и надавил на стене, закрепленную там кнопку.
Вслед за этим в коридоре послышался бодрый галоп, который резко оборвался у двери, потом в нее осторожно постучали, и в проем воткнулась голова дневального.
– Юркина ко мне! – последовал рык.
– Есть! – вякнула голова и исчезла.
Через минуту в каюте возник тяжело сопящий Юркин и изобразил строевую стойку.
– Все 3 км пробежали?
– Точно так, товарищ капитан-лейтенант, все!
– А годки?
– И они тоже!
– Ну-ну – недоверчиво пробурчал помощник. – Давай, организовывай приборку.
Когда спустя полчаса, команда была построена для перехода на завтрак, помощник снова неспешно прошелся перед облаченными в черные шинели и шапки моряками, окинул взглядом образцово «отбитые» койки и до блеска надраенную палубу, после чего встал в центре.
– Не вставшие по подъему, два шага вперед!
Вслед за этим послышались несколько шлепков по плечам, и из второй шеренги материализовалась утренняя пятерка.
Все мордастые, в остроносых хромачах и с золотистыми лычками на плечах.