Душа луны - страница 2

Шрифт
Интервал


Потерянная в мире долька
Души моей закрытой глубины.
Голодность пульса – свет унылый,
И эта бесконечность – быстрота:
Началом был ответ Людмилы
И молчаливость белого листа…

«Вы не пишите мне уже тысячу лет…»

Вы не пишите мне уже тысячу лет,
Адресата не знают конверты,
Только знаю одно: Ваше имя – поэт,
Вы живёте в земной круговерти.
Вам слышнее всего среди звуков планет,
Нарисованных богом на карте,
Жар зимы у печи, холод яростных лет,
Запах первых подснежников в марте,
Пенье птиц на заре восходящего дня,
Малодушие душ и отвага,
Окружение радостей как западня —
Всё, что позже впитает бумага.
Вы молчите порой, но однажды прольёт
На заброшенный стол адресанта
Ваших писем-стихов обжигающий лёд
Освящённость слезы арестанта.
Этот шелест листов тяжелее оков,
Но в плену ожидания строчек
Эти рваные раны забитых мирков,
Это небо из пепла и точек.
Этот я, кто уже никогда как поэт
Не разложит Вселенной конверты;
Оттого вы молчите уж тысячу лет,
Чтобы жил я в своей круговерти…

Поздняя осень

А завтра всё уже будет в снегу…

Последний привет поздней осени…

Людмила Щипахина

И старт и финиш – как полёт листвы,
Запеть успевшей в наступлении рассвета.
Но измененья цвета не новы
Ни в зной зимы, ни в ледяную стужу лета.
Ни щедрость солнца средь больных аллей,
Ни лёгкость ночи одиночества былого…
Ни первый снег среди пустых полей.
Ни завтра. Ни вчера. Ничто не ново.
Седых лесов листва уже тонка —
Иссякла, потускнела, тенью тихой стала, —
Чтоб Ваша новая к утру строка
Рванулась к солнцу всею мощью пьедестала.
А завтра утро будет всё в снегу,
И поздней осени прощальные приветы,
Как Ваши строки, друг мой, берегу,
Беру в легенды новой жизни эстафеты.
Где старт и финиш словно кружева
Закатных звуков, переливов предрассветных.
От старта к финишу летит листва
В хранилище частиц сокровищ неприметных…

Напутствие

Людмиле Щипахиной —

Поэту и Человеку: свету души и совести

Густая зелень заглушает беды мира,
расцвёл жасмин живым шатром террас,
а ты от Крыма и до белых скал Памира
летишь опять по пыльным лентам трасс.
В покой и тишину неброских серых улиц
и в монотонность гула наших дней
вплелись, влились – возжлись – стихи и распахнулись
бездонной глубиной сердца людей.
На кровь, на взрыв, на глушь, на глухоту людскую,
на боль разлук и радость кратких встреч,
на всю бескрайнюю вселенную такую —
стихи твои: любить – добро – беречь!