– Фуфляне с нами будут свободны! Говорить, что хотят. Есть, что есть. Делать, что умеют. Иметь, кого имеют! – оратор оттянул нижнюю губу вправо и вниз, и мгновение казался страшным, как будто даже мелькнул клык упыря, а голос наполнился медом:
– Мы вывели формулу успеха, и объявим ее всем, когда победим!
Подстрочник совсем сбесился: «Должны они запас держать! Пусть наливают. Двадцать минут распинаюсь, как проклятый. Никакая психика не выдержит. Пидары! На них ишачишь, … в рот! …!
Мужики заржали:
– Отпадно! Старый пенек даже думает матом.
– Всю жизнь перед народом идет. Насобачился. – Смеясь, отправились к машине.
Все больше народу старается идти к благополучию отдельно от Родины
Рыночное мышление
Косой – мужик, до жути везучий. Еще пацаном тонул – вытащили, а у него будильник почти новый в руках – на дне нашел. Подрос – в лотерею имфортную овощерезку выиграл и сменял на финомарку фирмы Зафорожец.
Бывший хозяин давно мечтал избавиться от «прожорливой скотины», да прогадал: овощерезка всю деревню без электричества оставила, на ближайшей ГЭС перегорели пробки, а в Столице погасла «лампочка Ильича» (Вранье – она и не горела никогда). Бедолага десятый год платит по счетчику, а Косой барином на Зафорожце девок катает:
– Налетай, красивые! Лучшее соотношение цены и качества!
Дальше, еще лучше пошло: женился на красавице Лусе, а у той сестра-близняшка Мася. Косой путает их через день, и алиби железное: «А черт их разберет!» Всю перестройку-переломку Фигулянскую, сучок (оторва, стервец, пройда, и как им не восхищаться?), проездил на хлебовозке и не узнал ни безработицы, ни беззарплатицы, как другие—прочие: безрукие-бездарные-неумелые-пентюхи индеферентные.
Всегда имел и на пузырек, и на мясо. А в новых экономических условиях и вовсе решил стать уважаемым человеком, и наворовать, если не до дефутатского мандата, то хотя бы до чинофника среднего звена:
– Если можно им, значит можно всем!
Но эти публично объявляемые планы являли собой только верхушку айсберга, была у них и латентная (Скрытая от завидущих глаз) часть. Лелеял в душе Косой честолюбивое, жгучее желание продать Фодину, и не мелкими кусочками, как эти фолигархи, которых развелось за последнее время больше, чем собак нерезаных-пальцев на руках-зубов во рту-соплей в носу-желудей в дубовой роще-селитерных карасей в испорченном пруду, а сразу и всю – фоптом, за хорошие бабки: