Так за Ингваром сыном Хакона и закрепилось прозвище Старый. Под ним его знали по всему Восточному пути, от Бьёрко до Романии, что позволяло не путать его с Ингваром сыном Ульва, киевским князем. Прошлым летом он уже мог бы воспользоваться приглашением Бьёрна, но как раз в это время умер его отец. Альдин-Ингвар был провозглашен воеводой Ладоги, и в этом качестве у него нашлось множество дел. Ему предстояло заключить новые договора со всеми князьями, конунгами и ярлами, чьи владения простирались к югу от Ладоги: до Константинополя за Ромейским морем и до Страны Рубашек за морем Хазарским.
Две важные ключевые точки – исток Волхова и Киев – трудностей не обещали: там сидела довольно близкая родня. Из Волховца[2], чей хозяин носил титул конунга, происходила мать Альдин-Ингвара, Ульвхильд, а ее младший брат Ингвар уже лет десять правил в Русской земле. Примерно столько же времени ему было подчинено племя зоричей, жившее на реке Ловати. Далее начинались земли смолян, где правил Сверкер конунг – родственник Бьёрна из Бьёрко, благодаря чему между верховьями Днепра, населенного кривичами, и берегами озера Лёг, то есть землей свеев, поддерживалась оживленная связь.
Взяв в жены внучку Бьёрна конунга, Альдин-Ингвар обеспечил бы себе наилучшие возможности для перемещения товаров и дружин. За минувшие годы он уже не раз совершал этот путь до самого Царьграда – дважды в составе войска руси, еще трижды с торговыми обозами. В свои двадцать лет он мог считаться одним из самых опытных и сведущих людей в словенской части Восточного пути. Несмотря на молодость, он был вполне способен управиться с делами.
Вот только самому ездить за невестой ему теперь было и некогда, и не по званью. Поэтому еще летом, когда уходили последние корабли, он отправил на Бьёрко своего старого воспитателя, Тормода Гнездо, во главе посольства, которое должно было рассказать Бьёрну конунгу новости и предложить ему отпустить невесту к будущему мужу.
Как говорят словенские сказители, дело делается гораздо медленнее, чем об этом можно рассказать, но Альдин-Ингвар был человеком терпеливым и умел ждать. Но вот ушел в Нево-озеро последний лед с Волхова, берега покрылись зеленью, и даже старый Ингваров курган – словене называли его Дивинец – выглядел помолодевшим. Каждый раз, выйдя за чем-нибудь из дома, Альдин-Ингвар поглядывал в ту сторону: не видно ли дыма над вершиной? В свободное время он выходил на стену крепости и тоже смотрел на север – туда, где высокие курганы на ближнем берегу сторожили последний перед виком отрезок реки.