– Была с нами и Анечка, эта невесть откуда взявшаяся белоголовая девчушка в золотых косичках с голубыми бантами, с большими кукольными, распахнутыми на мир, синими глазами, без участия которой невозможно было представить ни одно предприятие нашего славного коллектива. Только потом я понял, зачем она среди нас появилась.
– Зачем же? – спрашивает Лена.
– У каждой женщины своя роль.
– Она же ребенок!
– Она же вырастет!
Я и сейчас ясно слышу все голоса и команды.
– Вот вырастим мы ужа с колючками розы, – сказал Шут, – и этот первый Божий дар я преподнесу своей Тоне.
Этот Шут – Сашка Баринов – никогда не лез в карман за словом. Краснощекий блондин, он всегда блестел глазами, и не было случая, чтобы мы видели его погруженным в унынье. Он был весел и постоянно подшучивал, поэтому и получил свои прозвища – Барин и Шут.
У Людмилы не все ладилось со стабильностью температурного режима, и Кирилл предложил свою помощь. Вместе они творили чудеса. Заросший густой вьющейся щетиной и такой же полукруглой черной бородой, полуглухой и полуслепой, он был прирожденным ученым, не вдруг ударившимся в науку о жизни, как это часто бывает со многими. Он изучал ее проявления при каждом удобном случае и всегда готов был помочь другому. Его влекла биохимия. Цикл Кребса он знал в таких подробностях, что порой возникало недоумение: как все эти цитохромы и сукцинатдегидрогеназы можно запомнить?!
– Давай помогу…
Люси отдала Кириллу реторту с питательной средой и припала глазами к объективу микроскопа.
– Давай мне, – предложила Анечка, забирая реторту у Кирилла.
Словно сестра милосердия, наделенная обостренным чутьем, она всегда появлялась там, где требовалась помощь. И было совершенно не важно, как это у нее получалось. Важно то, что она была всем нужна. Как этот белоголовый ясноглазый ангел к нам попал, я понятия не имел. Чем она у нас занималась – тоже не знал. Есть и есть, и – прекрасно!
– Еще пять секунд, и я буду готова.
– Этот тумблер всегда должен быть включен, – сказал Кирилл, почти вплотную приблизившись своими очками к регуляторному щитку термостата.
– Ой, да?!
– Ничего страшного. Я тоже всегда забываю.
Никто никого не торопил. За несколько лет совместной работы мы успели высказаться насчет того, что думали друг о друге, и теперь все работали почти молча, как автоматы, старательно стремясь помочь тому, у кого что-то не ладилось.