– А-а, так именем твоего невидимого бога ты хочешь прикрыть то, что хочешь казнить этого сумасшедшего чужими руками?
– Сумасшедшего? Разве сумасшедший собирает толпы последователей, ходящих с ним из города в город? Разве сумасшедший навлекает на себя неминуемую смерть за то, что смеет богохульствовать прилюдно? Наконец, разве сумасшедшего встречают как царя, когда он въезжает через Сузские ворота на осле?
– Даже так? Твой народ считает его царем, на худой конец спасителем. А что будет, если я отдам приказ его арестовать, не говоря уж о распятии?
– Народ поймёт меня. Народ будет на моей стороне. Я смогу убедить эти заблудшие души и направить на путь истинный их сердца. Главное, чтобы мне не мешали. А этот самозванец мне очень мешает. Тебе не приходило в голову, почему его поддерживает толпа? Ведь сколько подобных ему безумцев бродит по стране, чародействует, пророчествует и смущает народ – почему он? Пусть даже и царских кровей – мне о том не ведомо. Но до меня доходили слухи, что его семья из Парфии. Что его мать служила ткачихой в тамошнем храме, пока не вышла замуж. И что же? Парфянский царь на троне Иудеи! Кому это выгодно? Кому выгодны его призывы к смирению, эти «кесарю кесарево», эти «если вы без греха – судите»? Уж не Риму ли? Не тебе, префект? Разве не проще иметь покорных подданных, да ещё если эта покорность освящена богом этих подданных?
– Ты обвиняешь Рим в заговоре?
– Не Рим. А вот ты вполне мог бы сыграть с нами такую жестокую шутку. Ведь и тебе ведомы наши пророчества. Хотя бы часть. Почему нет?
– Я воин, а не политик. Мне нет нужды играть в эти глупые игры.
– Ты префект. А значит обязан быть политиком. Что до игр – не всякая политическая игра глупа, если она поначалу непонятна.
– О боги! Что за проклятый город! Что за проклятая страна! – Префект прошёлся по колоннаде.
Иосиф Каиафа молчал. На его бесстрастном лице живы были только глаза, горевшие мрачным фанатизмом и ненавистью к прокуратору.
– Вера скрепляет народы, – наконец произнёс он. – А раскол ведёт к войне. Ты этого хочешь? Я знаю, тебе и всем римлянам наплевать на иудеев и их веру. Вам нужны территории и рабы. Но не играй на национальных чувствах, префект. Не подсовывай чужеземцев в наши вожди.
– Я тоже знаю, что чаще всего мои неприятности связаны с тем, какие доносы, кляузы и сплетни ты посылаешь своему царю Ироду, которого презираешь, и самому кесарю Тиберию, которого ненавидишь. Я знаю, что благодаря тебе и твоим воинственным речам я снял щиты кесаря, за что меня презирает легат Сирии и чуть ли не прилюдно называет трусом и твоим рабом. Что благодаря тебе я убрал статуи кесаря и не построил водопровод, без которого вы задохнётесь в своих нечистотах. Я тоже это всё знаю. Я знаю, что твой Храм набит золотом, как дворовая собака блохами, что ты и твои священники купаетесь в нем, не зная, куда его девать. В то время как твой народ нередко голодает на улицах твоего Города Мира. Ты не за религию ратуешь, а за власть свою. Ты не веры этого нищего проповедника боишься, кто бы он ни был, а боишься, что твой народ восстанет, но не против Рима, а против тебя. И да, мне наплевать на вашу страну и ваш самонадеянный народ. За гордыню ваш бог вас карал столько раз, но вы до сих пор не учли его уроки и не услышали его голоса.