На три деревни их оставалось сегодня пятнадцать душ.
В их жизни мало что изменилось. За продуктами изредка выбирались в трубинское сельпо, там же на почте получали грошёвые пенсии или переводы от родственников, письма и сами иногда писали. Ксения Фролова бросала в почтовый ящик свои «кресты», а когда они кончились и вовсе перестала «писать».
Но не перестала ждать. Сидела перед домом или у окна и смотрела на лес. После «эвакуации» никто больше не приходил и не приезжал сюда, и когда за ненадобностью обрушился мост, они стали переправляться на лодке, которую совместно поддерживали на плаву – конопатили, смолили, и если б кто вышел из леса, надо было переправить его на этот берег; лодка была привязана прямо перед её избой; но за четыре года её «дежурства» так никто и не появился.
В это трудно поверить, но в свои без малого сто лет Ксения Фролова обладала молодыми глазами, одинаково хорошо видящими вдаль и когда перебирала крупу, отделяя плевелы от чистых зёрен. В тот день ей почудилось, что в лесу произошли какие-то изменения: то ли тень легла там, где раньше не было, то ли изменился «рисунок» – берёзовый лиственный узор у подножья хвойных, – она подумала даже, не зверь ли какой выбрался из чащи и остановился у края, не решаясь объявиться на свет. Так или иначе, проснувшееся беспокойство требовало выхода, она спустилась к реке, отвязала цепь, подтянула нос лодки к низенькому причалу и с лёгкостью давней привычки перешагнула борт. Она даже не села, не взяла вёсел; через минуту её вынесло к отмели на другом берегу. Обратный путь, против течения, будет, она знала, труднее и займёт времени много больше, но чего уж там спешить обратно, и то хорошо, что дело, а кроме этого ей давно хотелось пройти по тому лесу посмотреть свои грибные места. Впрочем, редко кем собираемые, грибы заполонили окрестности, достигая подчас гигантских размеров и обретая черты совершенно незнакомых пород. Говорили – «последействия». Ещё на Городёнке родился телёнок о двух головах. Деревенские куры после эвакуации хозяев начисто облысели и нанесли яиц, из которых вылупились какие-то диковинные птицы, больше похожие на тетёрок. Когда страшная сказка приключается наяву, к ней привыкают так же быстро, как привыкают дети – не бояться, перечитывая какую-нибудь в красивой книжке.