– Ничего, Петька, (Анка?)
Но никто не подходил, только ворчал рядом Титаныч:
– Никаких вам шашлыков, – отмахивался он от поступающих издалека, со стороны озера предложений. – Шашлыки! Нажретесь горелого угля… Надо с ваших, с молодых лет здоровье сохранять.
Остальные уже купались в озере. Почти внезапно наступил вечер, даже сразу же – ночь, как и должно быть здесь, совсем рядом с экватором. Несмотря на его близость, было совсем не жарко. Не умеющий плавать Конг стоял у берега, до колен ощущая мягкую прохладную тину, в которую погрузился. Радостно ухая, поливал себя из хобота водой.
– Хорошая вода, – кричал он купающимся. – Вкусная!
Голоса Ахилла и Дианы разносились над оранжевой от заходящего солнца плоской поверхностью воды. Диана уплыла далеко от берега, на середину озера. Там белели ее необычно бледные для этого мира руки и плечи. Боги и духи этих мест с удивлением прислушивались к непонятной им странной речи.
Кое-как все откликнулись на призывы Титаныча наловить рыбы. Оказывается, запасливый старик захватил с собой тонкую капроновую сеть. Рыба ловилась здесь удивительно легко: через полчаса над поверхностью озера появилась и полезла на берег черная сеть с серебряными светящимися в темноте рыбинами.
Наверное, в костер попали ветки кофейного дерева. Как будто неуместный запах жареного кофе уносился куда-то в темноту.
Титаныч, движимый инстинктом кухонного робота, сварил буйабес, что-то вроде ухи с помидорами. Разложил на берегу, на плоском камне скатерть. Старик, и под его руководством Диана, сервировали этот, вроде бы, стол. Оказывается, старый чудак притащил на себе сервиз Ломоносовского завода и даже фамильное серебро. Объяснял, что так всегда – и в путешествиях, и на войне – поступали в роду Кентов.
– Неплохо замастырил, Титаныч, – с удовлетворением произнес Ахилл. – И бомжпакеты не понадобились.
Вегетарианец Конг буйабес есть не стал, он остался доволен фруктами из джунглей.
– Хорошо на каникулах, – раздавался звонкий голос Дианы.
Титаныч, наконец-то, успокоился, задумался о чем-то, глядя на местную желтую почему-то луну, похожую на гигантскую копейку, над белой вершиной погасшего вулкана.
А Платон сейчас ощущал что-то неопределенное: казалось неуместным, что они сейчас здесь:
«Вот вы не задумываетесь о том, что каникулы когда-нибудь кончатся, а найти-раскопать артефакт за это время невозможно. При всем вашем зеленом оптимизме».