55. Последняя черта в характеристике спиритического откровения, вытекающая из многих условий, в которых оно проявляется, состоит в том, что, опираясь на факты, оно есть и не может быть иным, как существенно прогрессивным, подобно всем опытным наукам. По самой сущности своей оно вступает в союз с наукой, которая, излагая законы природы в пределах известной категории фактов, не может противоречить воле Бога, Творца этих законов. Научные открытия прославляют Бога, а не уничтожают Его. Они уничтожают только то, что создали люди на основании ложных понятий своих о Боге.
Итак, спиритизм ставит абсолютным принципом только то, что доказано с очевидностью или что логически вытекает из наблюдений. Касаясь всех разветвлений социальной экономии, которые он подкрепляет собственными открытиями, он всегда будет усваивать себе все прогрессивные учения, к какому бы порядку они ни принадлежали, достигшие состояния практических истин и вышедшие из области утопий, иначе он сам себя уничтожит. Перестав быть тем, чем он должен быть, он изменит своему происхождению и своей провиденциальной, цели. Спиритизм, подвигающийся с прогрессом, никогда ни может быть превзойден, потому что, если новые открытия докажут ему, что он в каком-нибудь пункте ошибается, он изменится в этом пункте; если откроется новая истина, он ее примет.[9]
56. Какая польза в нравственных наставлениях духов, если их учение тождественно со всем известным учением Христа? Нужно ли человеку откровение и не может ли он в самом себе, в своей совести найти все, что ему необходимо для собственного руководства в жизни?
В нравственном отношении Бог, конечно, дал человеку руководителя в его совести, говорящей ему: «Не делай другому того, чего не желал бы для самого себя». Естественная мораль, несомненно, написана в сердце человеческом; но все ли умеют читать в нем? Не пренебрегают ли иногда его мудрыми советами? Что сделали люди из нравственного учения Христова? Как исполняют его даже те, кто его преподает? Не сделалось ли оно мертвой буквой, прекрасной теорией, прилагаемой к другим, но не к себе. Упрекнете ли вы отца, повторяющего десять, двенадцать или сто раз одни и те же наставления детям, если они их не слушают? Почему же Богу не сделать того, что делает отец? Почему Ему не посылать от времени до времени особых вестников, чтобы напомнить людям их обязанности, наводить их на путь, с которого они уклонились, открыть глаза закрывшим их, подобно тому, как просвещенные люди посылают миссионеров к диким и варварам?