– В космос на своей «волжанке» полетишь, Давид! – вставил Роман Романович.
Все трое рассмеялись, а потом опять выпили.
Я понял, что сегодня мы с отцом уже никуда не поедем. Солнце садилось. Они начали вылезать из-за стола. Я спрятался за лестницей около входа на веранду и держал ружье наготове.
– Попадается, знаете ли, Сергей Николаевич, мебель, – деловито говорил отцу Давид, – прямо музейные образцы…
– А то еще, – не унимался отец, – можно, это самбе, особую обработку поверхности произвести, я, знаете ли, и Роману Романовичу и себе днище таким способом…
Он держал Давида под руку и старался подделаться под его деловой тон. Я прицелился и пробил отцу в голове дырку. Потом по дырке в голове Давиду и Роману Романовичу.
Отец отделился от Давида и направился прямо ко мне, покачиваясь и тяжело отдуваясь. Он протянул длинную руку и крепко взял меня за плечо.
– Сынок, – сказал он, – ты должен научиться себя вести. Это главное. Это жизнь. Прошу тебя, послушай папу. Мы с тобой… Долгое, долгое путешествие… Прошу тебя, скажи: «Рррама»! А? Любишь папу?
– Джж! Джж!.. Труп!
Я вырвался от него и, отстреливаясь, побежал на крыльцо.
К счастью, был найден уникальный специалист доктор Копсевич.
– Ну, пойдем, поплескаемся на зорьке! – сказал Давид и, сняв пиджак, аккуратно сложил его и перебросил через руку.
– Да, – согласился Роман Романович, – пойдем…
И все трое отправились через сад прямо к заветной калитке. Я побежал впереди: мне не терпелось попасть наружу.
Вдруг Роман Романович остановился около яблони, недовольно покачал головой и, потянувшись, вытащил сломанную мной ветку. Углядел-таки. Еще раз покачал головой и, нахмурив седые брови, сказал мне:
– Нехорошо, мальчик. Так твой папа никогда не дождется у меня повышения.
– Пустое, – засмеялся Давид.
– Нет, не пустое, – возмутился Роман Романович. – Такая была ветища! Плодоносящая!
Отец так потерялся, что даже забыл сделать мне страшные глаза.
– Подарите ее мне, – предложил Давид, – или продайте, например…
– А вам она теперь зачем? – недоверчиво спросил Роман Романович.
– А я ее вот так, вместе с яблоками, отвезу в Москву и преподнесу какой-нибудь подруге.
– Нет уж, из меня еще тоже песок не сыплется, – сказал Роман Романович, приосанившись. – Лучше я сам какой-нибудь преподнесу, а у вас для этого свои яблони есть. Пустите на них этого мальчишку.