– Ладно, подумаю.
– Я тебя за это поцелую.
– Ну-ну! – прикрикнул я на нее. – Только без глупостей!
– Как хочешь, – засмеялась она.
– Лора у вас? – поинтересовался я.
– Нет, – бойко затараторила Жанка, – днем она собиралась взять у отца машину, чтобы ехать за продуктами к этому… к Валерию. Но потом, кажется, передумала…
– Да, – пробормотал я, – знаю… На самом деле я ничего не знал.
Об этом новом Лорином знакомом – Валерии я часто слышал последнее время в Сокольниках, там заочно уже начали считать его другом семьи. С некоторых пор Валерий снабжал нас различными дефицитными продуктами. Такое теплое отношение объяснялось, как рассказывала Лора, своеобразными обстоятельствами их знакомства. Она подсадила его к себе в машину, когда он, выпивший и наскандаливший в каком-то кабаке, был бит и преследуем. Словом, выручила. Теперь Валерий не хотел выглядеть неблагодарным и оказался чрезвычайно полезным знакомым…
– Что будем делать? – спросил я Оленьку, положив трубку.
– То, что ты хочешь!
– Я могу такого захотеть…
– А я знаю, что мужчины любят больше всего!
– Давай сначала еще вина выпьем, – предложил я, стараясь не смотреть на ее счастливое лицо. – Нам не помешают? – Я имел в виду ее родителей.
Оленька подошла к магнитофону и поставила кассету.
– Пока играет музыка, они ни за что не войдут! – успокоила она меня. – У нас на этот счет строжайшая договоренность. Я тоже имею право на личную жизнь! Я взрослый человек! Пока играет музыка, они ни за что не войдут!
Мы выпили, и я тут же налил еще.
– Чтобы не было лишних мыслей, – пояснил я.
– Я знаю, – поспешно согласилась Оленька.
Через пять минут она была совершенно пьяна и смеялась чистым, детским смехом. Глядя на нее, я тоже рассмеялся.
– Как жалко, что ты женат! – воскликнула она.
– Я иногда тоже так думаю, – признался я. – Мы с женой не понимаем друг друга.
Это звучало весьма приблизительно, но она очень обрадовалась.
– Поверь мне, я это постоянно чувствовала!.. Она тебя не устраивает? Да?
– Может быть, я ее не устраиваю… – Ты?!
– Почему нет? Мало ли найдется причин. Например, мое раннее облысение. Обидно оплешиветь в двадцать пять лет. Знаешь, чем только я не натирал голову, какой только дрянью не пробовал, ничего не помогает! Не хотят расти, и все тут!.. А ей, я полагаю, не по душе плешивые…
– Да разве это плешивость?! – воскликнула Оленька. – Это же ум, ум! Это просто умный лоб!.. О, милый, милый! – забормотала она, падая передо мной на колени. – Я хочу быть тебе интересной! – Она наклонилась ко мне.