– То есть, до зеленых соплей и поросячьего визга? – деловито уточнил Зосимов.
– Именно. Гонорар получу. Солидный.
– Давай. Мне тоже есть за что выпить.
Шмыга озабоченно посмотрел на часы. «Одиннадцатый час. Двадцать минут туда, там минут сорок. Затем к Бурцевой, отдам рекомендации, возьму денежки…»
В кабинете Зосимова было задымлено и многолюдно, впрочем, как и в любом другом следовательском кабинете городской прокуратуры. У окна сидела хрупкая опрятно одетая женщина в черной косынке, завязанной под подбородком и, положив себе на колени стопку коричневых скоросшивателей с уголовным делом, читала, смахивая платочком невидимые слезы. Две молоденькие практикантки сидели на корточках в углу и паковали всякую рванину, куски стекол с бурым налетом крови, паркетины, какие-то коробки в грязные пластиковые пакеты, заклеивая ярлыками «Изъято в ….»
Сам Толич сидел за столом у компьютера, спиной к входной двери, и с такой силой бил по клавишам, точно перед ним была его старая проржавевшая печатная машинка. Стукнув несколько раз, он тут же вскидывал голову, уставляясь пристально в экран, как будто без этого взгляда буквы не добрались бы до монитора, разбежавшись в недрах системного блока. В уголке крепко сжатого рта торчал сигаретный, неизвестно когда потухший окурок.
– Минуту, – сказал он и приподнялся, чтобы ответить на крепкое рукопожатие Шмыги. – Справочку Тамаре оформлю.
– Все то же? – кивнул на вещдоки детектив, аккуратно присаживаясь на край стола – самое чистое место в кабинете.
– Работы навалили – по-горло. Вчера пацана нашли. Умный, хороший, красивый мальчишка. Семнадцать лет. Сын тренера нашего «Торпедо». Вроде папа известный в городе человек, братва его уважает. Не пощадили. Вставили в грудь заточку и запихали в узкий проем между гаражами на Мончегорской. Так и простоял там трое суток. Идешь мимо, вроде парень по малой нужде стоит. Позвонили, когда мухи роем стали виться.
Женщина у окна громко всхлипнула.
– Мамаша, не отвлекайтесь, пожалуйста, сегодня знакомство с уголовным делом надо закончить… Выезжал я, а расписали Трофимову.
– Ленчику? Ну, он молодой, настырный, на него грузить и грузить надо, – барственно отозвался Шмыга, наслаждаясь тем чувством, что он здесь только в гостях. Три с половиной года, как проклятый, просидел на этой передовой.