– Давай завтра с утра обсудим этот вопрос в нашем офисе. Только больше никого привлекать не надо. В тесном кругу материал усваивается легче, сам знаешь, учил язык.
Иван знал, что Юрий перед отправкой в Кабул прошел ускоренный курс английского языка. Не зная его совсем, сейчас он мог изъясняться на английском, хотя и в ограниченном объеме. Что ж, теперь будет учить дари, глядишь, станет полиглотом.
Пришел почтальон с пачкой писем в руках. Это был доктор Цыцорин из Сыктывкара, невропатолог, тихий и застенчивый человек. Говорил он мало и часто казалось, что он испытывает вину, неизвестно за какую провинность. Его жена, Анна, педиатр, была такой же тихой и мало разговорчивой. Она могла обсудить с кем-нибудь из женщин контракта кулинарные вопросы и на этом ее интерес ограничивался.
– Внимание, – громко произнес почтальон, – раздаю письма.
Все притихли в ожидании и с надеждой услышать свою фамилию. В этот момент Иван ощутил комок в горле, он напрягся как струна и вдруг услышал: «Белецкий, два письма». Он взял эти два драгоценных белых конверта, увидел знакомый размашистый почерк близкого ему человека, инстинктивно как-бы сохраняя от других, прижал к груди и отошел в сторону.
– От жены? – спросил Юрий. – Вот это да, не успел прилететь и уже два письма. Ну, нам то ждать нечего. От нашего оболтуса скоро не дождешься.
– Подожди, не мешай слушать, – шикнула на него Валентина.
Прошла их буква алфавита «И», но писем не было. Валентина сникла.
– Не расстраивайся, – подбодрил ее Иван, – в следующий понедельник получите обязательно. Ну, я, пожалуй, пойду. Интересно, какие там новости в Москве.
Иван пришел к себе в комнату, закрыл дверь, завалился на кровать и начал читать письма.
«Здравствуй, мой дорогой, любимый Ванечка! Прошло всего лишь несколько дней, как ты улетел в Кабул, а я уже успела соскучиться по тебе. Все свободное время просиживаю за телевизором, внимательно слушаю все последние известия, все, что происходит в Афганистане. Ты сам знаешь, какие скудные новости преподносят нам. Вот я и переживаю, не зная толком, как там дела. Ходила к нашим соседям, чекистам, расспрашивала, может у них есть какие новости. А они отвечают, что надо слушать радио и смотреть телевизор. Смеются надо мной и успокаивают, говорят, что с тобой там ничего не случится. Я очень тяжело переживаю разлуку с тобой. Не могу представить себе, что до нашей встречи еще четыре с половиной месяца. Извини за подробное письмо, за описание моих переживаний. Мне так становится легче, как будто поговорила с тобой. Новостей особых нет. Ирина продолжает ходить к репетитору, скоро у них „последний звонок“, потом экзамены. Она спокойная, а я волнуюсь. С твоей работы никто не звонил. Наверно, еще слишком мало прошло времени. Пиши мне подробно о себе, о том, как там у вас поют птицы, как ты устроился, как твоя работа. Мне все интересно. Целую тысячу раз. Любящая тебя Людочка».