На пороге дома её уже высматривал Лао Бай.
Прежде чем утолить жажду самой, она напоила коня. Потом смыла пыль с лица и бессильно опустилась рядом с деревянным корытом.
– Она ушла. Не думаю, что вернётся когда-нибудь.
– Позвольте узнать, почему? – спросил главный слуга, не сводя с девушки глаз.
– Разве она тебе не говорила? – Снежный Бутон плеснула в лицо ещё воды. – Она больна. И у неё есть дело, которое она хочет исполнить прежде, чем умрёт. Ей нужно отыскать кое-кого очень важного для неё. Одного юношу. Не думаю, что мы когда-нибудь снова её увидим.
– Ни вы, ни я?
Снежный Бутон посмотрела в глаза старика: в них была печаль. Девушка ласково положила руку ему на плечо.
– Никто из нас, – произнесла она.
«Она покинула нас и отправилась навстречу своей участи. Я же не могу терять время здесь, в одиночестве, без учителя. Мне тоже надо уходить. Моя судьба заждалась».
– Что это такое?
Мать держала в руках книгу: «Сто восемь стилей монастыря Шаолинь».
Когда служанка трагическим шёпотом передала приказ матери немедленно явиться в семейный храм, Вэй-Фан понял, что у него проблемы.
– Госпожа даже не изволила завтракать этим утром, – лепетала девушка. – Приказала позвать молодого господина, как только он встанет. Мы пытались успокоить её, но госпожа требовала немедля вас разбудить, угрожая, что иначе она сделает это сама.
– Ладно, сейчас приду, – ответил Вэй-Фан, взъерошивая волосы, чтобы выглядеть так, будто только что проснулся.
И вот он стоял в зале предков. Мать была в официальном красном халате, брови – выщипаны, волосы уложены в строгую причёску. Она потрясала книгой у него перед носом, из-под её высокого лба гневно сверкали глаза.
– Отвечай! – приказала она.
Он был в затруднении: объяснять пришлось бы слишком многое.
– Представь, что я обо всём догадалась, – продолжала мать, – и хотя бы раз в жизни скажи мне правду.
Вэй-Фан открыл было рот, но тут же захлопнул его. Уравновешенностью мать никогда не отличалась, и если он теперь не расскажет всё, как есть, та устроит сцену. А то и чего похлеще. Хотя сцену она устроит в любом случае.
– Говори! – рявкнула она.
Мать всю жизнь его баловала, холила и лелеяла. Она очень любила сына, даже слишком, по мнению некоторых, если такое вообще возможно – любить слишком сильно. Такой разозлённой он её не видел никогда.