Первое, что он увидел, – небольшое запыленное зеркало, которое достаточно давно висело на стене. Определить это было несложно, так как на зеркале лежал толстый слой пыли. Он подошел к нему и, протерев рукой пыль, увидел грубое лицо человека, любящего выпить.
«Да, – вздохнул он, – врачи ведь правду говорят: водка из человека делает обезьяну». В зеркале отражалось опухшее, с повисшими мешками под глазами лицо, поросшее двухдневной щетиной. Михаил провел ладонью по колючему подбородку.
«Да, Миша. Тебе надо срочно бросать пить, – сказал он вслух, рассматривая себя. – А то закончишь свой век где-нибудь под забором или в сточной канаве».
После этого он невесело хмыкнул и повернулся в профиль.
Было видно, что у него уже начинает появляться живот. Его черная футболка с пентаграммой во всю грудь немного выпирает вперед в области живота. Миша снова повернулся лицом к зеркалу и оглядел себя с ног до головы. Его черные коротко подстриженные волосы были в пыли. От этого они казались посеребренными. Черная кожаная куртка также была вся испачкана в пыли. Синие джинсы оказались порванными на коленях. Серые кроссовки фирмы «Reebok» тоже были порваны.
«Вот черт, – вздохнул Михаил, – это мои самые любимые кроссы, купленные за три тысячи рублей! Ах!» – махнул он рукой, отвернувшись от зеркала.
Теперь он решился оглядеться и понять, где находится. На стене напротив него висели три подсвечника с длинными лампочками в виде свеч. Однако их свет был настолько тусклым, что с трудом можно было разглядеть стену вокруг них. Поэтому Михаил подошел поближе и стал разглядывать обои. На их зеленоватом фоне проходила золотая оливковая ветвь, красиво обвивающая такую же золотую трость. На полу лежал длинный ковер непонятного цвета. В этом сумраке нельзя было рассмотреть его рисунок. Да и никаких пометок видно не было, однако окружающая обстановка на помнила ему музейную архитектуру. Только здесь было неестественно тихо. Не было слышно никаких звуков, даже светильники не издавали своего привычного электрического жужжания. Потолок же вообще оказался не виден, тьма, словно непроницаемый ковер, скрыла его. «Окна», – пронеслось в голове Михаила. Он стал осматриваться по сторонам, но не смог найти их. Однако, подняв голову вверх, он увидел, что окна располагались гораздо выше, чем должны, почти под самым потолком, где тьма скрадывала их верхушки. При этом они были затянуты черной, словно ночь, непроницаемой тканью, что скрывала улицу, не давая проникнуть ни единому лучику света.