Пока Владимир Викторович прикидывал, чем бы усилить полотно, из леска выполз тот самый сосед Эдуардыч с потрепанным брезентовым рюкзаком на спине, напоминавшим сдувшийся воздушный шарик. На ногах кеды, грязно-зеленые военные брюки с генеральскими лампасами, на верней половине – желтая футболка, когда-то бывшая красной. Эмблема английского «Арсенала», номер «23» и фамилия «ARSHAVIN». В лес «ARSHAVIN» ходил не за грибами-ягодами и не траву с зайцами косить. Собирал оставшуюся после туристов-шашлычников стеклотару. Уважали всякие моральные уроды эти сказочные места. Костерок, мангал, водочка, природа, песни под гитарку про тех, кто в море. И разумеется, экологию не блюли. Где жрали свои вонючие шашлыки, там и гадили. И бутылки не вывозили, а складировали под ближайшим кустом. Хорошо, есть Эдуардыч – зеленый патруль. Брал рюкзак и на бескровную охоту. Найденную посуду мыл, погружал в старую детскую коляску и отвозил в приемный пункт. На полученные доходы покупал алкоголь и счастливо жил до следующих выходных. И природе хорошо, и ему.
Как его зовут и сколько ему лет, Верещагин не знал, а спросить стеснялся. Эдуардыч, и Эдуардыч. Сосед. Вот уже пять лет как соседствует. Возраст – чуть выше среднего, по характеру умеренный, но местами порывистый, до ураганного. Живет один, без семьи.
Профессия – собиратель народного эпоса.
В тот день, видимо, с эпосом не повезло. Минувшие выходные объявили рабочими, и народ шашлыками не злоупотреблял. Отсюда и результат – пустой рюкзак и, как следствие, соответствующее выражение лица. Словно у человека, идущего с похорон.
Именно эта одинокая трагическая фигура на фоне заката показалась Владимиру Викторовичу чем-то поэтическим и метафористичным. Вот он – маленький человек, ищущий себя в таком большом и непростом мире. И не находящий…
Словно специально, Эдуардыч остановился и оглянулся на лес. Вся его поза олицетворяла тоску. Замри мгновенье! Верещагин схватил кисть и увековечил соседа в масле. Собиратель получился темно-синим, словно расписной уголовник. Увы, сказалось отсутствие желтой и красной красок. Но ничего, изобразительное искусство и не обязано документально отражать правду жизни. А призвано передать эмоции и ощущения творца от живописуемого объекта. Зато теперь пейзаж выглядел завершенным. И мог удовлетворить самого взыскательного критика.