Меня пружиной выбросило из кровати. А вдруг… я хоть посмотрю на него… по старинному праву котов при дворе. Я же больше ни на что не претендую, правда?
– А твои источники не в курсе, кто еще из Семьи приедет? – самым безразличным тоном спросила я.
Дасма сделала вид, что вопрос действительно задан из праздного любопытства. Мы вместе четыре года, поэтому не надо объяснять, когда стоит промолчать. Она пожала плечами и нарочито небрежно сообщила:
– Точно не знаю. Говорят, королева малышку Синну с собой берет. Может принц Эстан еще подъедет. Через две чашки нас выстроят на площади, вот тогда и будет видно.
Две чашки! Я увижу его через две чашки!!!
Как и следовало ожидать, нас выстроили в ряды у парадного входа заранее, нарядив предварительно в мантии выпускников. Промариновали делений сорок.
Когда робкое недовольство учащихся, изнывающих от жажды и голода, холода и жары, комаров, физической усталости и отсутствия зрелищ, уже грозило обернуться настоящим бунтом, грянули, наконец, фанфары.
На площадь выскочили два лакея в красных ливреях (обычно они работали магистрами физического развития и труда, сменив квалификацию только на день выпуска), раскатили ковровую дорожку до высокой трибуны, пышно украшенной яркими лентами и цветами, а на растяжке между двумя кленами заигрывал с легким весенним ветерком напутствующий лозунг: «В добрый путь, дорогие выпускники!».
К дорожке подкатил запряженный четверкой вороных роскошный золотой экипаж в сопровождении лощеных гвардейцев на рослых, серых в яблоко, скакунах. «Лакеи» распахнули дверки. Из экипажа выпрыгнула снежно-белая лохматая собачонка. Она забегала вдоль дорожки, нетерпеливо потявкивая.
Затем, опираясь на руку нашего «трудовика», вышла красивая ухоженная женщина лет пятидесяти – Гилта, королева Тальсска. По правде, мне приходилось видеть ее и раньше, когда тальсская делегация приезжала к нам на празднование дня рождения моего отца. Поэтому меня, где-то глубоко внутри, окатил неприятный холодок, особенно когда Гилта как-то странно глянула в мою сторону (впрочем, возможно, это снова любимая паранойя).
Последней, держась с достоинством светской львицы, на дорожку спустилась девчушка лет тринадцати – принцесса Синна, и шебутная собачонка с восторженным визгом запрыгнула ей на руки. Королевский экипаж с гвардейцами укатил в сторону конюшен под звучные раскаты оркестра.