Вместо
«спасибо» дамочка что-то презрительно пробормотала в мой адрес и
побежала к задним дверям – передние предназначались только для
выхода пассажиров.
- Не за
что! – произнёс я вслед и потопал к видневшейся неподалёку
больнице.
Выглядело
здание «Медсантруда» роскошно и тянуло по меньшей мере на дворец:
вход-портик с колоннами, стилизованными под древнегреческие (я
насчитал шесть штук), лепнина, по бокам два флигеля. Ну а чугунная
ограда с парадными воротами, украшенными фигурами львов, вообще
заставила подумать, будто я не в первопрестольной, а где-то посреди
Невского проспекта.
Картину
дополняли санитарные повозки, многочисленные больные, их
родственники, люди в белых, не всегда чистых халатах, какие-то
рабочие, что с задумчивым видом разглядывали груду битых
кирпичей.
Спасибо
Трепалову, он заранее договорился о моей встрече с главрачом, иначе
мне вряд ли бы удалось найти этого вечно занятого
человека.
Само это
лечебное заведение было ведомственным для наркомата внутренних дел,
так что люди в форме тут попадались часто. Собственно, Губан тут и
оказался потому что при нём нашли удостоверение сотрудника МУУР.
Ну, а я по легенде должен был изобразить недовольного жизнью бойца
ЧОН, которого поранили в пьяной драке. Поскольку я был не только и
пострадавшим, но и зачинщиком, ждали меня далеко не самые приятные
последствия.
При таком
раскладе у меня появлялись некоторые шансы побыстрее стать своим
для Губана. Чтобы побыстрее унести ноги из больнички, тому
обязательно потребуется помощь. Со своими связаться не получится,
значит, остаюсь я.
А дальше…
Дальше всё было довольно туманным.
Чутьё у
типов вроде Губана обостренно до предела, любые фальшивые нотки
заставят его насторожиться, так что мне предстояло пустить в ход
всё актёрское мастерство и опыт оперативной работы. Благо хоть урку
не надо отыгрывать, Губан бы раскрыл меня на ра-два.
С этими
далеко не самыми приятными мыслями я зашёл в палату, где лежал
подраненный бандит, в сопровождении немолодой санитарочки, которую
все звали Клавдией Макаровной.
Фотографию
Губана мне показали перед операцией, потому мне не доставило
большого труда опознать его в этом грузном мужчине лет тридцати с
серым, нездорового цвета лицом. Судя по закрытым глазам и
отсутствию всякого внимания к появлению нового человека, в сознание
он так и не пришёл.