Я услышал
хлопанье дверей и скрип половиц в коридоре. Кто-то, причём не один,
направился к нашей квартире. Надеюсь, подоспела помощь.
Нас заперли
снаружи. Заскрежетал замок, на пороге появились двое: дед, а с ним
мужчина лет тридцати с лицом, про которые говорят, что они не
обезображены интеллектом. Руки у гостя были пустые, не наблюдалось
ничего, а особенно докторского чемоданчика с инструментами и
лекарством.
Если это
фельдшер, то я балерина!
Глава 9
Первой
мыслью было: валить обоих к такой-то матери. И сразу же в голове
возникли все потенциальные расклады. А что если дед притащил с
собой не фельдшера, а какого-то приятеля Губана? Например, чтобы
вместе с ним отвезти раненного бандоса к врачу. Подпольных хирургов
в Москве хватает, многие принимают только на дому.
Вот будет
смеху, если уложу типа, а потом выяснится, что онс Губаном дружки –
не разлей вода. Вдобавок выстрелы неизбежно привлекут к себе
внимание, через какое-то время тут обязательно появится милицейский
наряд. Чтобы не поломать игру надо куда-то тащить Губана, а
куда?
К себе
точно не поволоку. И с конспиративными квартирами у нас тоже полная
засада. Другими словами, нет от всем известного и надоевшего слова
«совсем». Встречи с агентами и осведомителями приходится проводить
порой в самых экзотических местах.
- Это кто –
фельдшер? – косплея под дурачка, поинтерсовался я.
-
Фельдшер-фельдшер, - закивал дед, безбожно фальшивя и интонацией и
видом.
Надо быть
полным кретином, чтобы не понять: мне пытаются повесить лапшу на
уши. Видимо, дурачок из меня получился достаточно убедительным, и
оба – дед и приведённый им гость, не восприняли меня как
угрозу.
Незнакомец
склонился над Губаном, долго слушал его тяжёлое дыхание, затем
распрямился и с усмешкой произнёс:
- Мог бы
меня и не дёргать, дед! Сам видишь – кончается он…
- Дык я… -
забубнил старик, но незнакомец уже потерял к нему всякий
интерес.
Теперь его
взор обратился на меня:
- Ты кто
такой? Я тебя не знаю.
Я спокойно
выдержал его взгляд и спросил:
- Сам-то
кем будешь?
Он
хмыкнул.
- А ты, я
погляжу, дерзкий!
- Какой
есть, - согласился я.
- Молодец!
Люблю дерзких! - На его лице появилась добродушная улыбка, взгляд
стал ласковым а в голосе прорезалась симпатия.
Только меня
эта его показная доброта не расслабила: типовой и слишком хорошо
знакомый ещё по прошлым временам психологический приём. Матёрые
урки часто так успокаивают потенциальную жертву, перед тем, как
нанести неожиданный смертельный удар.