– Разве нам нужно так много лука? – мягко спросил Филиппо.
Он тихо подошел ко мне сбоку и положил руку на мою ладонь там, где она стискивала нож.
Я кивнул.
– Тебе всегда нужен лук, – шмыгнул носом я и яростно вытер рукавом лицо.
– Нино, что случилось? Ты подрался? – (Я помотал головой.) – Ты в беде?
– Нет. Конечно нет.
– Тогда… Хм… Тебе сколько? – спросил он, как будто сам себя. – Четырнадцать. Племянник, а ты, часом, не влюбился ли?
– Что? Дядя, отстань! – Я положил нож и стряхнул его руку. – Я хочу побыть один, не видишь, что ли?
– О нет. Боюсь, я прав. Ты влюблен, и дело не заладилось. Расскажи мне.
– Филиппо…
– Девочка или мальчик?
– Что? – вспыхнул я, шокированный. – Девочка!
– Ага! – хлопнул в ладоши Филиппо.
– Она просто друг.
– Конечно же друг. Хорошее начало. Возможно, не лучшее, но ты молод. – Он встал и, взяв меня под локоть, повел в маленький садик. – Значит, она тебя отшила.
– Отшила?
– Дала от ворот поворот. Отвергла.
– Нет! Она ничего не сделала. И ничего нельзя сделать.
– Она умирает? Больна? Уходит в монастырь? Помолвлена? – Филиппо внимательно следил за мной. – Значит, вот как. Помолвлена. И очевидно, не с тобой.
Он покивал, довольный своей прозорливостью, и, моргая, уставился на меня.
– Кому какое дело до нее, – сердито сказал я. – Уходи, дядя. Потому что мне нет чертова дела…
В конце концов я рассказал ему все. Филиппо слушал – как священник, как друг, которого у меня больше не осталось теперь, когда мама умерла, а Тессина все равно что умерла.
– Нино, мне так жаль, – сказал он, когда я закончил. – Боюсь, я не могу предложить тебе ничего, кроме благословения и молитвы. И слов, которые могут показаться жестокими: я скажу тебе, что это будет случаться снова и снова и с каждым разом проходить чуть легче.
– Как долго? Сколько раз?
– Пока не прекратится или пока тебя это не перестанет волновать, – ответил Филиппо с кривой усмешкой.
– Это и случилось с тобой и тетей Лукрецией?
– Да. Ну и того и другого понемножку. Раз уж мы тут разговариваем как двое мужчин с разбитым сердцем, я должен сказать, что тебе не стоит следовать моему примеру, дорогой мой. Бог запрещает это делать, и твоя бедная мать сказала бы то же самое, да еще десятикратно. Мой совет как мужчины, который любил многих женщин, многих, очень многих женщин… – Он умолк и перекрестился. – Мы в доме твоей матери, и она бы захотела, чтобы я говорил честно, хоть раз! Мой совет, хм, возможно, не самый праведный из всех, что ты получишь в жизни. Но он честен, и, заверяю тебя, я могу подкрепить его собственным опытом.