Подруга бабушки привезла из Франции, где жила ее дочь, мешок одежды – тряпки, из которых выросла внучка, и все они Насте подошли. У нее даже появилось маленькое черное платье из шелковистого джерси – в этом платье Настю и склеил Паша, когда она сидела вечером на Чистых прудах.
– Ты красиво куришь, – сказал Паша, встав напротив нее.
Насте тогда этот заход показался оригинальным – тем более что сам Великий Паша весь в татуировках обратил на нее внимание, и она красиво выдохнула дым из ноздрей.
– Жарко, – заметил он.
Настя пожала плечами.
– Хочешь прокатиться на пляж? – поинтересовался Паша, у которого был «Харлей».
Старый, но «Харлей». У Насти не осталось сомнений – она ему нравится. Все знали, что Паша просто так девушек на «Харлее» не возит.
Паша усадил ее на мотоцикл, всучил шлем и отвез на пляж в Барвиху, там все и произошло – после купаний голышом и трех бутылок пива.
От знакомых Настя слышала разные версии того, как расстаются с невинностью. Для одних это было самым романтичным воспоминанием – цветы, свечи, шампанское, лирическая музыка…
Настя думала об этом, но решила, что осталась бы старой девой, если бы молодой человек включил в это мгновение какую-нибудь Селин Дион или, прости господи, Патрисию Каас.
Другие девицы вступали в сговор с друзьями детства мужского пола – напивались и становились женщинами. Друзей детства у Насти не было – мама это не одобряла, так как друзья ходят в гости, шумят, едят их еду и смотрят телевизор. А стоило матери заподозрить, что у Насти есть кавалер, она устраивала сцену: она-то знала, что девушки при кавалерах мечтают о новой одежде, косметике и прочих излишествах, на которые нужны деньги.
Насте же хватило и того, что Паша был красивый.
И он, красивый Паша, выбрал ее. Значит, что-то в ней есть. Она – особенная.
А он так и не понял, что был у нее первым. Насте же ничего объяснять не хотелось. Лежа на Пашиной кожаной куртке, глядя в звездное небо, испытывая пусть и немного болезненные, но чертовски приятные ощущения, Настя почувствовала замечательное равнодушие и к Паше, и к школьным мымрам, и даже к самому красивому мальчику в школе, которого любила с третьего класса. Все это осталось в прошлом, в детстве, которое она ни за что не назвала бы счастливым.
Настя увидела себя в совсем другой жизни. Она будет актрисой. Да, ей не светят лавры красотки Одри Хепберн, но она будет Марлен Дитрих – женщиной-скандалом, символом эпохи, и тысячи зрителей увидят в ней свое отражение.