Настя понимала – он прав. Она – неопытная актриса, у которой амбиций больше, чем мастерства. Но из его слов она догадалась, что режиссер не просто так поучает молоденькую дурочку, которой первая легкая слава ударила по сознанию. Ему не хотелось ее терять. Он был старый, мудрый и опытный – и понимал, что через год сделает на ней неплохие сборы.
И Настя осталась – несмотря на то что ей предложили роль в фильме, который чуть ли не на «Оскар» замахнулись номинировать. Фильм провалился, а Настя добилась успеха. Спустя два года пресса сошла с ума – ее обожали критики, ей льстили журналисты, заманивали продюсеры телесериалов.
И опять появился Алик, который на время испарился из ее жизни.
Алик ездил на подержанном «Роллc-Ройсе». И выглядел как наркоделец – богатый костюм в полосочку, спутница – моделька, печатка от «Картье».
– Что будешь делать? – поинтересовался Алик, угощая Настю ужином в «Сирене».
– Ты о чем? – нахмурилась она.
Новый – набравший вес, солидный – Алик ей не очень нравился.
– О том, что у нас не Голливуд, и годам к сорока ты миллионов не заработаешь, – заявил Алик.
– Я не поняла, ты что, стал занудой? – рассердилась она.
– Настя! – прикрикнул он. – Послушай меня, а? Ты ведь представляешь, что происходит с актрисами, когда они теряют привлекательность?
Алик говорил так серьезно, что Настя представила.
Н-да. Бедность, забвение – и это в лучшем случае.
И Алик предложил ей начать свое дело. Продюсерский центр, который будет выпускать кино и сериалы для нее, Насти. Она гарантирует инвесторам звезду – себя, у нее есть связи с банкирами, с телеканалами, и она будет получать все: гонорар, прибыль, авторские отчисления.
Это было соблазнительно. Настя долго сомневалась, но все-таки решилась, наивная, не зная тогда, что сама себя продала на галеры – за недорого.
Вариантов было немного: сбежать подальше, в глушь, в избушку на Алтае без электричества, водопровода, с туалетом под кустом, либо застрелиться. Как Маяковский. Тогда ее хоть будут помнить молодой и отчаявшейся, сложат о ней легенды и снимут документальное кино. Сценарий, правда, лучше написать прямо сейчас – а то пустят фоном какие-нибудь завывания, и пожилой диктор будет шамкать и бормотать под нос высоким штилем.
Все это – не жизнь. Каторга.
Она ведь мечтала творить. Играть. Дарить радость.