Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1 - страница 62

Шрифт
Интервал


Но он придет, в этом порукой не только порядок вещей, законы истории, но и Высшая Правда и наши страдания…

Страдания – ведь это тоже молитва, только наиболее настойчивая и доходчивая до Бога из всех…

Особенно тяжелое впечатление оставляло по себе в те дни поведение воспитанников гатчинского Сиротского института, почетным попечителем которого был мой великий князь.

Круглые сироты, сыновья бывших бедных офицеров и таких же гражданских чиновников, в большинстве не имевшие никакой поддержки извне и обязанные своему благополучному существованию и хорошему образованию лишь вдруг сделавшемуся им ненавистным правительству, они своим вызывающим задором старались сломать тот сук, на котором так беззаботно и прочно сидели.

Впрочем, тогда этот сук заставляли с упорством рубить и других, кого за бессознательность льстиво называли «сознательным», а за непродуманность политической мысли – «передовыми людьми».

«Сознательность» питомцев Сиротского института все же выражалась, в общем, довольно безобидно и не менее пугливо, чем во время их «революционных шествий».

Они любили отворять в разное время дня форточки, высовывали из них отдельные инструменты своего ученического оркестра и неверными звуками «Марсельезы» призывали прогуливавшихся обывателей к борьбе с тиранами; или, завидя в Гатчинском дворцовом парке, куда частью выходили окна их здания, прогуливавшегося великого князя Михаила Александровича, они кричали ему издали «в знак братства» – «Милый Миша», «Братец», «Мишенька» и т. п.

В чем выражались тогда их оригинальные передовые идеи, я уже забыл. О них мне много рассказывал, то печалясь, то смеясь, директор института генерал Гейштор, которому все же удалось в конце концов заставить борцов за свободу учиться и перестать раздражать жителей своими выходками…

В те дни Михаил Александрович и я с женой особенно часто ездили в Царское Село, к великой княгине Ольге Александровне – любимой сестре и другу моего великого князя.

Ее муж, принц Петр Александрович Ольденбургский, командовал тогда стрелками императорской фамилии.

Великая княгиня жила там частным человеком, в казенном полковом доме, занимая очень просто, но красиво обставленную небольшую квартиру.

Я вспоминаю с особенным удовольствием эти милые вечера, казавшиеся еще более уютными и мирными из-за взбудораженного моря вокруг.