Одно было нехорошо: надо было спешить. Признаюсь, мы не раз-таки давились и захлебывались. Это станет понятно, если я скажу, что суп кипел и охлаждался не только в тарелках, но даже и в наших горлах, пищеводах и желудках; чуть зазевался – глядишь: вместо супа кусок льда…
Удивительно, как это целы наши желудки! Давление пара порядком-таки их растягивало…
Во всяком случае, мы были сыты и довольно покойны. Мы не понимали, как мы живем без воздуха, каким образом мы сами, наш дом, двор, сад и запасы пищи и питья в погребах и амбарах перенесены с Земли на Луну. На нас нападало даже сомнение. И мы думали: не сон ли это, не мечта ли, не наваждение ли бесовское? И за всем тем мы привыкли к своему положению и относились к нему отчасти с любопытством, отчасти равнодушно: необъяснимое нас не удивляло, а опасность умереть с голоду одинокими и несчастными нам даже не приходила на мысль.
Чем объясняется такой невозможный оптимизм, вы это узнаете из развязки наших похождений.
Прогуляться бы после еды… Спать много я не решаюсь: боюсь удара.
Увлекаю и приятеля.
Мы – на обширном дворе, в центре которого возвышается гимнастика, а по краям – забор и службы.
Зачем здесь этот камень? О него можно ушибиться. На дворе почва обыкновенная земная, мягкая. Вон его, через забор!.. Берись смело! Не пугайся величины! И вот камень пудов в шестьдесят обоюдными усилиями приподнят и перевален через забор. Мы слышали, как он глухо ударился о каменную почву Луны. Звук достиг нас не воздушным путем, а подземным: удар привел в сотрясение почву, затем наше тело и ушные кости. Таким путем мы нередко могли слышать производимые нами удары.
– Не так ли мы и друг друга слышим?
– Едва ли! Звук не раздавался бы, как в воздухе.
Легкость движений возбуждает сильнейшее желание полазить и попрыгать.
Сладкое время детства! Я помню, как взбирался на крыши и деревья, уподобляясь кошкам и птицам. Это было приятно…
А соревновательные прыжки через веревочку и рвы! А беготня на приз! Этому я отдавался страстно…
Не вспомнить ли старину? У меня было мало силы, особенно в руках. Прыгал и бегал я порядочно, но по канату и шесту взбирался с трудом.
Я мечтал о большой физической силе: отплатил бы я врагам и наградил бы друзей!.. Дитя и дикарь – одно и то же. Теперь для меня смешны эти мечты о сильных мускулах… Тем не менее желания мои, жаркие в детстве, здесь осуществляются: силы мои благодаря ничтожной лунной тяжести как будто ушестерились.