Фырка. 58-ая грань - страница 15

Шрифт
Интервал


Гимназист почувствовал их лёд на локте, сквозь сюртучок, – это конторский обхватил его руку длиннющими пальцами. Жар от взгляда проник недорослю под и за веки, и слёзы сами потекли к уголкам губ, цепляясь за пушок усиков.

– А-а-я…, – замычал гимназист, перейдя от первой буквы алфавита сразу к последней.

– Я долго буду ждать?! – требовательно и громко, но никак не капризно прозвучал женский голос, а дверь распахнулась настежь и «лебяжье шея» воззрилась на конторского. Недоросль мог поклясться, что увидел, как дама поддала конторскому коленом, ибо тот слегка подпрыгнул, а гимназист обнаружил в просвете распахнувшейся тёмно-зелёной узкой юбки ажурный чулок и смуглую полосу обнажившейся ляжки.

– Сей момент, госпожа Берстенёва! – поспешил заверить даму конторский. – Сей момент прибудет посыльный, мне уже телефонировали.

– А может посыльный – этот молодой кавалер? – подняла бровь, похожую на соболью, Лебяжья Шея, вторую – горностаевую, оставив на месте.

– Вы сударь, от шляпного салона? – обратился к гимназисту конторский. Недоросль кивнул.

– Посылочка?! – конторский показал подбородком с ямкой на свёрток.

– Да, – отчего-то сипло ответил гимназист и протянул свёрток, который сразу же упал и раскрылся.

– Ах! – воскликнула дама.

– Чёрт! – взвизгнул конторский. Зрачки его стали холодными, а ладони покрылись испариной. На мозаичном полу лежали чёрные камни, похожие на древний уголь кокс, а на них плавно опускались необычные золотистые перья птицы.

– Нас вновь надули, или я чего-то не знаю, господин Ларискин? – Берстенёва впилась взором в конторского. «Ведьма!» – вдруг решил гимназист. Мало того, и также вдруг, он проявил недюжинное знание, превышающее любую интуицию, возопив: – Птица Феникс! Она сгорела!

– Грамотей, – криво усмехнулся конторский.

– Недоучка, – нежно добавила Лебяжья Шея.

Так блондин, которого испугалась Фырка у реки, получил своё имя. Знаменитое, в некоторых кругах, имя. Она вспомнила и должность Грамотея Недоучки. Судейный Приставала.

«Лишь блудливая баба загодя вожжей не чует». Смысл этой поговорки гимназист понял позже. Когда основательно узнал госпожу Берстенёву. А уж он узнал… И женскую плоть, и жизнь в ожидании новой встречи с этой плотью. Жизнь модную, мистическую. Лебяжья Шея всё это называла коротко – «муар». Почему так, не объясняла.