– Ты чего делаешь?
– Жду, когда через неделю ты вернёшься.
– Давай съездим в Лидл?
Лидл – это у нас с ним тут магазин есть один любимый немецкий.
– Давай, – не удивляясь его раннему возвращению, говорю я.
И мы поехали. Дорогой Мичурин мне рассказал, что в пятницу машина сбила Гучика, его самого любимого кота. И как он с фонариком искал Гучика повсюду, ещё не зная о свершившийся трагедии. И нашёл в пятидесяти метрах от дома мёртвого, на обочине. Или Гучик сам отполз от дороги, умирая, или его сбившие отнесли в надежде, что кот ещё поправится.
Мы уже подъехали к магазину, а Мичурин всё ещё не закончил рассказа:
– Я его по квартире всегда с фонариком искал. Он, наверное, привык к этому свету и не испугался света фар.
Я нашёл место на паркинге в тенёчке и выключил двигатель. Я не перебивал кошколюба, и он не ждал моих комментариев. Только один раз он обратился ко мне с вопросом:
– Хочешь, я тебе одну притчу расскажу?
Я хотел, и он рассказал. Я, вообще, плохой пересказчик анекдотов и притчей, но попробую поделиться.
Один человек очень любил свою собаку. И она его тоже очень. Когда человек этот умер, его похоронили, и собака пришла на его могилу и лежала на ней, пока тоже не издохла от голода и горя.
И вот они оба попадают на небеса, а там сразу двери перед ними с названием «Рай». То есть, это, видимо, неплохой был человек, если ему сразу райские врата предъявляют. Обрадовались они и ринулись в эти двери. Но там привратник стоит и ладошкой их останавливает:
– С собаками нельзя!
Пригорюнился недавно усопший и спрашивает:
– А куда можно с собаками?
Привратник махнул рукой на другие двери, без вывески. Пригорюнились друзья, и пошли туда. А там тоже привратник сидит. Наш законопослушный человек на всякий случай спросил, можно ли сюда с собаками. Да, можно, оказывается.
– А здесь у вас ад? – упавшим голосом спросил бывший собаковод.
– Нет, здесь у нас рай, – сидя на скамеечке, ответил ему привратник.
– Да как же, рай у вас вон там!
– Нет, не смотрите на вывеску, там у нас как раз ад.
Мичурин с трудом дорассказал притчу и залился неутешными слезами. Я тоже не мог сдержать эмоций, хотя, казалось бы, почему? Притча, конечно, хороша, но ни кот мичуринский мне родным не был, ни балаболка Мичурин не должен бы был меня так растрогать. А может быть, меня тронуло то, что душа его, избитая и испитая, так и осталась доброй по-детски?