И многих захлестнула черная вода.
Явилась бабушка моя покойная тогда.
Платок мне тянет свой и за собой ведет.
Спасется тот лишь, кто за ней пойдет.
Тому же, кто останется – погибель.
На север вслед за мною все идите!
И собрались абхазы, и на север побрели.
Пустынь безводие, бесплодие земли
Им были спутниками до лесной опушки
У гор подножья. Там к ним древняя старушка
Из леса вышла и, вздохнув, сказала:
– Не вышел бед предел. Еще не мало
Напастей на пути вас ждет.
Ведь по пятам за вами Хазара-таалы идет.
Пророк ужасный черных воинов, он мчится
В запряженной арашем колеснице.
Араш Дулдул свиреп. Скрываться поздно.
Но есть надежда! Вы утрите слезы!
Отчаянье пусть будет позабыто.
Вы дайте соли мне, муки и сито.
Все принесли ей, что она просила.
Старушка тут же тесто замесила
И испекла хлеб плоский на угле.
Перед арашем положила на земле
Тот хлеб. И он как вкопанный застыл.
И как его пророк ни торопил,
Араш вперед не двигался, упрям.
Тогда пророк на землю спрыгнул сам.
И видит с солью хлеб. И чтит закон.
Перешагнуть хлеб-соль не в силах он.
Меч в ножны вложен. Стал пророк учтив.
В Мысыр вернуться, выкуп заплатив,
Он предлагал абхазам. Но народ в ответ:
– Уж кровью нами плачено. Возврата нет.
Тут к беглецам спиной пророк оборотился,
И на араше прочь в обратный путь пустился.
Абхазы же на север путь свой долгий
Продолжили к высоких гор подножьям.
И там, в горах нашли свой новый дом.
Мы тех людей абхазами зовем.
А те же беглецы, что путь свой дальний
Прошли до самых берегов Кубани,
Облюбовав не горы, а низины,
Названье получили абазины.
А так ли это было, или нет —
Никто не знает на вопрос ответ.
Да только вот абхазы сквозь года
Закон хлеб-соль не нарушают никогда.