– Ну, хорошо, – прервал его следователь. – Предположим. Но тогда вопрос остается открытым: зачем все это?
Дима минуты две молча сидел и чесал отрастающую щетину прежде, чем ответил:
– Из всех мыслей на ум приходит только одна, к моему удивлению. Это – борьба за территорию.
– Поясните, – искренне удивился следователь.
– Это лишь предположение. Своим присутствием мы могли невольно спровоцировать их на борьбу. Предположим, что мы заняли их территорию, для своих экспериментов, нарушали среду их обитания, забирали в лаборатории виды, которые могут являться их пищей, но в последнее время мне кажется, что это полная чепуха.
– Почему же вы так думаете?
– Видите ли, – Дмитрий облокотился о стол, – анализируя весь период нашего пребывания на этой планете, я прихожу к выводу, что поведение этих «пушистиков» не очень похоже на животное.
– Вы все о той же «разумности»?
– Да. Ведь они были ласковыми и приветливыми, благодаря своему внешнему виду очаровывали с первого взгляда. Под этой лаской они проникали в наше жилище, разумеется, в разумных пределах, тщательно изучали нас, наше строение, поведение, реакции, а потом…. Понимаете, ведь они никак не могли попасть внутрь станции, если их туда не пустят сами обитатели. А проверенного, неопасного, милого и пушистого друга запустить внутрь не составит никакого труда. Понимаете?
Дмитрий уставился на следователя, тот же в свою очередь несколько секунд смотрел на собеседника, а потом собрал все свои бумаги и поднялся из-за стола.
– Спасибо, господин Усачев, – изрек он. – На этом пока всё. Вернемся к нашей беседе позже.
– Посмотрите видеозапись! Вам все станет понятно, – бросил ему Дмитрий, когда следователь уже был в дверях.
Он ничего не ответил и вышел из комнаты. Снаружи, за непроницаемым изнутри стеклом наблюдали за допросом еще двое, коллеги первого.
– И что ты думаешь? – спросил вошедшего второй.
– Это просто сказка какая-то, – улыбнулся в ответ первый следователь.
– Красиво выдуманная, – добавил третий, не вставая из кресла, в котором он сидел.
– То есть вы думаете, что он виновник пропажи всей группы? – спросил второй.
– Если учесть, – продолжил первый, – что в отчете о расследовании и в материалах исследований нет никаких упоминаний о неких «пушистиках», их описании, а так же нет каких-либо видеозаписей, на которых они фигурируют и, тем более, совершают то, что нам рассказал этот человек, то я склоняюсь к выводу, что даже если он не причастен лично к пропаже группы, то хотя бы относится к этому косвенно.