Проснувшись от ужаса, он далеко не сразу сообразил, что герой его сновидений усердно названивает в дверь.
– Ты чего? Заснул что ли? – недовольно спросил Ромик, входя в мастерскую с большой спортивной сумкой.
– Ну да… – вяло отозвался Тимофей, украдкой взглянув на часы.
– Было ровно одиннадцать – вот мистика-то какая! – Кофе будешь?
– Какой ещё кофе? Нам пора выдвигаться!
– Пока кофе не выпью – я не человек, – голосом героя рекламного ролика решительно заявил художник.
– Ну тогда и мне сделай. – Ромик поставил на пол свою сумку, в которой что-то звякнуло, и плюхнулся в кресло-качалку. Затем достал сигарету, закурил и продолжил: – Во-первых, дед живёт в Черёмушках на улице Гарибальди. Во-вторых, машина записана на его имя. В-третьих, вот мой план действий…
Вволю повозмущавшись предложенным планом, Тимофей все-таки дал себя уговорить. После этого друзья спустились к машине, причем Ромик нес свою пресловутую сумку, а Тимофей – свеженаписанную «Аленушку».
Для начала они заехали в Центральный дом художника, на первом этаже которого находилась небольшая галерея с претенциозным названием «Жеманико», что означало всего-навсего сокращенное имя ее владелицы – Жеребцова Марфа Никодимовна. Это была одна из сотни московских галерей, арендаторами которых, как правило, являются бывшие художники или предприниматели с творческими наклонностями. Сама Марфа Никодимовна не могла долго засиживаться в душном помещении галереи, поэтому при первой возможности уезжала на пленэр, оставляя вместо себя некую Софью – худенькую, короткостриженную, плоскогрудую девушку, с большими карими глазами, любившую одеваться в стиле «милитари» то есть в грубые ботинки, майку с надписью «Army» и шорты цвета хаки.
Тимофей поздоровался и передал ей картину, после чего просительно добавил:
– Будь любезна, сказать хозяйке, чтобы оставила тебе деньги за эту мазню. Я за ними завтра заеду.
– Хорошо, – тихо ответила Софья, вскидывая на него задумчивые глаза.
Обрадованный художник пулей выскочил из здания, плюхнулся на сиденье рядом с Ромиком и скомандовал:
– Едем отбивать бабки!
Глава 12
Больше Владилен терпеть не мог
Когда Вика открыла глаза, стрелки настенных часов показывали три часа дня. Она потянулась, перевернулась на живот и широко зевнула, испытывая при этом самую настоящую негу. Так приятно было валяться на постели, зная, что никуда не надо идти, тем более – на какую-нибудь проклятущую работу. Как, интересно, живут те несчастные, которым приходится просыпаться по будильнику и целый день торчать в какой-нибудь конторе за какие-нибудь гроши? О Боже, да это же просто ад!