– Да есть он, есть! – крикнул Сережа в отчаянии и вышел к шлагбауму.
Теперь оставалось только ждать шефа, но после неудавшегося эксперимента с новостями в положительный исход верилось с трудом. Что шеф, собственно говоря, мог сделать? Семеныч же не кукла и не робот: не переключишь нужную кнопку – и всё готово: «П. есть, иди работай, старый хрен!» Нет, тут человек. И если для человека П. нет, не так просто его вернуть обратно, если П. вообще, конечно, когда-либо был…
На этой мысли Сережа замер. «Так, стоп! Это что такое?» – спросил он сам себя и беспокойно туда-сюда зашагал вдоль шлагбаума. «Этот бред Семеныча – зараза какая-то», – решил про себя Сережа и поспешил избавиться от нехороших мыслей. Нет, П. есть, конечно. Есть. И шеф есть. И шлагбаум вот есть. И база эта. Вообще все есть, если П. есть. Это с Семенычем на старости лет чего-то случилось, но ему-то, Сереже, в его почти двадцать, чего с ума сходить? Сейчас шеф приедет и все разрулит. Так думал Сережа, нарезая метры вдоль шлагбаума, но нотка беспокойства, вдруг появившаяся, никуда не исчезала. И когда в ворота на джипе въехал шеф, ему пришлось долго сигналить, чтобы пробудить заблудившегося в своих мыслях второго номера, который уже давно стоял на одном месте посреди дороги. Сережа вдруг понял, отчетливо и нерушимо, что хотя П. и был, и, конечно, есть – его может не быть, не быть совсем, может не быть…
Шефа тоже звали Сережа. Про себя Будайкин именовал их Сережа Большой и Сережа Маленький. Хотя и по росту, и по возрасту различий было не так уж и много. Шефу было вроде как двадцать пять с копейками. Но только он был генеральским сыном, и это все сразу меняло. Увеличивало рост – он реально казался и Будайкину, и Волохову очень высоким – и вес, в смысле влияния. В физическом смысле шеф был в прекрасной, прямо-таки плейбойской форме. Сережа Большой, как, верно, и большинство сыновей генералов, любил две вещи: во-первых, как можно чаще упоминать в разговоре отца и, во-вторых, как можно реже с ним видеться. Упомянул отца Сережа Большой последний раз где-то за пару километров до шлагбаума, благополучно закончив тем разговор с не в меру ретивым гаишником, а не виделся с отцом – надо сказать, к взаимному удовлетворению – уже с месяц и надеялся продержаться еще неделю вплоть до самого дня рождения, на котором появление отца, вследствие финансового вопроса, пожалуй, единственный раз в году было очень даже кстати.