– Понимаешь, – говорю я Михаилу, – я давно уже к некоторым евангельским событиям отношусь, понимаешь…
– С недоверием? – подсказывает Михаил.
– Да нет, не с недоверием. Недоверие – это не то слово. Может быть, с определенной долей сомнения.
– Ну, это нормально.
– А как же вера? Вот я множество раз с большим трепетом в душе перечитывал то место в священном писании, где Иисус на Элеонской горе, когда сопровождавшие его апостолы уснули, просил, чтобы его «минула чаша сия».
– Ты имеешь в виду Гефсиманское борение Христа?
– Да, Гефсиманское борение. Так вот, по моему не к Богу отцу он тогда обращался. Уж очень это похоже на разговор не с Всевышним, а с обычным смертным человеком. Такое ощущение, что сомневались оба участника разговора.
– Ты думаешь, в тот момент Иисус общался с Иудой?
– Да, с Иудой.
– И договаривался с ним.
– Именно!
– Ну, о том, что Иуда не предавал Иисуса – версия не нова. Ты никого этим не удивишь. Ничто не ново под Луной.
– Я хочу написать об этом роман.
– И что?
– И опубликовать его.
– А зачем?
– Ну как же это зачем? Я литератор, мое призвание писать, делиться с миром своими мыслями, ощущениями, чувствами.
– Хочешь изменить мир?
– Ну не совсем так революционно я мыслю.
Михаил посмотрел на меня пристально, в его взгляде я уловил вполне конкретное осуждение моим намерениям.
– Ты вот о чем подумай, – вздохнул Галкин, – на Земле проживают более миллиарда христиан. И все они верят в то, что Иисус Христос был непорочно зачат от Святого духа, был рожден как потомок царя Давида в Вифлееме под Иерусалимом. Что он был безгрешен, проповедовал слово Божье, исцелял больных, творил чудеса и был предан апостолом своим Иудой Искариотом за тридцать сребреников. И именно за проповеди свои, а также за искупление грехов человеческих был распят на кресте. И на третий день воскрес. Выкинь из этой догмы историю с предательством и все христианское вероучение рухнет. Миллиард людей, верующих во Христа и ожидающих его второго прихода, будут ввергнуты в мировоззренческий шок. Многие просто сойдут с ума или покончат жизнь самоубийством. Начнутся такие брожения в головах, мама не горюй! Начнутся погромы, кровавая резня на почве всеобщего умопомешательства. Мир перевернется с ног на голову. Хотя…
– Что хотя?
– Не поверят тебе! Не захотят поверить тебе, какие бы ты аргументы и факты не приводил и какой бы художественной силы роман не написал!