Помогая друг другу, друзья забрались всё-таки в дупло, которое внутри оказалось очень даже вместительным и уютным. Устроившись поудобнее, они время от времени выглядывали наружу, словно кукушка из часов, но «не пылит дорога, не дрожат листы», поэтому оба вскоре задремали, то ли после принятого на грудь, то ли после пережитого стресса.
И вдруг чёткий топот конских копыт разбудил обоих. Во сне это было, наяву ли, но оба увидели всадника в богатом малиновом халате, подбитого чёрным соболем, сафьяновых сапогах и белой чалмой на голове. На боку у всадника висела деревянная кобура маузера, украшенная изумрудами и рубинами.
– Вот это да! – выдавил Прокоп Силыч.
– Откуда это чучело здесь появилось? – Филимон Прометеевич по-старушечьи поджал губы. – Этого просто не может быть в нашем материалистическом мире!
– Может, может, – прервал его ворчание Прокоп Силыч, – что невозможно человеку – возможно Богу.
А незнакомец тем временем слез с коня, расстелил достархан и принялся закусывать.
– Во даёт! – не унимался Филимон Прометеевич. – У него же сейчас по расписанию должен быть утренний намаз, а этот нехристь нашу русскую икру на хлеб намазывает и французским «Бордо» запивает.
Откушав, незнакомец с трудом взобрался на коня по причине живота, и по этой же причине из-за пояса у него выпал объёмистый кожаный кошель, который, глухо звякнув содержимым, упал на траву. Но толстяк не заметил потери и поскакал куда-то по своим делам.
– Может, слезем, посмотрим, что в кошельке, – подал голос Филимон Прометеевич, но, заметив тяжёлый взгляд напарника, тут же стушевался. – Да нет, я ведь так просто. Интересно же что у него в кошельке.
А в это время к дереву подошёл ещё один странник. Судя по тяжкой походке и горьким вздохам, жизнь побила этого бедолагу, потёрла мордой об асфальт, да так и оставила ковылять по миру. Одет он был в старую полотняную рубаху, которая от времени уже прохудилась во многих местах, а на ногах вместо сапог были обычные лыковые лапти.
Мужик остановился возле дерева, взглянул на него, видимо тоже решил отдохнуть в тени развесистого красавца. Потом положил свою суковатую палку на траву и сам опустился рядом. Порывшись в видавшем виды «сидоре», путник вытащил сухарь и принялся грызть его. Но вдруг он замер. Неподалеку на траве мирно дремал обронённый кем-то кошель. Глаза видели этот кошель: вот он, толстый, кожаный, упитанный, завязанный сверху таким же кожаным шнурком, а разум отказывался верить.