Нахожу в себе силы улыбаться. Опускаюсь перед девчонкой на корточки и заставляю её посмотреть на меня. Пальцы, касающиеся её подбородка враз становятся мокрыми. Перекись или слёзы?
— Анют, ну как это неважно? — наконец-то чистейший лёд её глаз идёт на контакт. — Ты ведь очень красивая девушка. А швы разойдутся, накладывать новые… Это риски. Могут остаться шрамы. А зачем тебе шрамы? Через год, два, пять, десять ты, возможно, даже и не вспомнишь сегодняшний день. Так пусть напоминаний и не останется. Договорились? Будешь осторожной?
Поплавская смотрит на меня красными от слёз глазами и устало кривится. Переклеенная повязка на носу от самого Прохорова выглядит нелепо. Крест-накрест приклеенного тонкого пластыря ему, видимо, показалось мало. Поэтому он налепил ещё одну полоску посередине. Эдакая снежинка на снежном покрывале из бинта.
— Ты говоришь со мной, как с ребёнком. — слышу в её словах упрёк.
Мне совсем не нравится то, что она столько времени мне лгала о своём возрасте, водила за нос, а виноватым во всём выставляет меня. Возможно, мне это только кажется, и в её словах нет ничего подобного, но я интуитивно будто чувствую исходящую от неё обиду.
— А ребёнок, что, не человек? Я говорю с тобой, как с человеком, Ань. Не придумывай лишнего.
— Идите уже. Завтра заеду. — вклинивается недовольный Виталий Евгеньевич, показательно громыхая ящиками своего стола и раскладывая свой скромный арсенал аптечки по местам.
— Идём? — шепчу, сжав её ладонь.
Анюта кивает, и мы встаём.
Идём рядом. Я очень хочу её обнять, но боюсь. И как пацан, и как человек, который не хочет ей доставлять дополнительный дискомфорт. Фиксатор на её руке, перетянутый через шею, выглядит весьма серьёзно.
Не за талию же мне её вести, ну?
В коридоре, на наше счастье, не оказывается Аниной матери. Я воспринимаю это как маленькую победу. Поплавской сейчас совсем ни к чему с ней встречаться. Эта женщина не имеет никакого права называться матерью, после того как поступила с дочерью в кабинете следователя.
Быстро провожу Аню через дежурную часть и веду к крыльцу. Не знаю почему, но моя машина на подсознательном уровне воспринимается мной, как некая крепость, куда я должен доставить девчонку, чтоб до неё не добрались другие родственники.
Спешу. Не замечаю, как на парковке оказывается какая-то бабка с маленькой девочкой.