Село к окончанию монолога перевёртыша успело обезлюдеть. Кто мог
убежать — уже убежал, кто не успел, затаился, не смея высунуть носа
наружу. И тем, и другим Гонда отчаянно завидовал, мечтая лишь об
одном; оказаться как можно дальше от своего страшного спутника.
Трое с ним, с обучением! Может этот жуткий человек и может его
многому научить, только вот какова будет плата за полученные
знания? Что-то подсказывало, что она ему совсем не понравится.
Ну, ничего. Долго он рядом с перевёртышем не задержится!
Главное, что из страшного города целым выбраться удалось, а сбежать
от Янхеля большой проблемой не будет. Этой же ночью и удерёт, а
заодно и кристалл с собой прихватит. С таким трофеем можно будет и
к отцу Яхиму с повинной заявиться. Наверняка простит!
-Ладно. Нечего тут стоять у всех на виду, — прервал Янхель
размышления Гонды. — Ещё метнёт кто-нибудь в тебя стрелу из-за
угла, а я не услежу. Вот постоялый двор, кивнул он на двухэтажное
здание стоящее справа от них. — Пошли. Проголодался я что-то
немного.
В местном трактире не было ни души. Адепт Лишнего не спеша
прошёл между длинными, накрытыми синим сукном столами, брезгливо
заглянул в ещё дымящуюся миску с варёными бобами, ковырнул ногой
осколки опрокинутой кружки.
— Разбежались, — констатировал он и, смахнув с одного их столов
посуду на пол, уселся, кивнув Гонде на место напротив себя. —
Садись. Сейчас хозяин принесёт нам чего-нибудь мясного.
— Да как он принесёт, коли тоже сбежал? — возразил ему юноша, но
перечить перевёртышу не стал. Уселся, куда сказали. — Может мне
сбегать, поискать чего съестного?
— Сиди уж, — небрежно отмахнулся от него Янхель и, криво
усмехнувшись, пояснил: — Да куда он убежит от своей лавки? Тут вон
рухлядь, утварь разная, припасы опять же в кладовке лежат. Как это
всё без догляда оставить? — бывший караванный охранник довольно
хохотнул и задорно приказал: — Хозяин, вылазь, давай, да пожрать
мне с учеником принеси! Вылазь, говорю. Не бойся, не трону. Даже
заплачу сполна, коли со снедью расстараешься!
Из-за стоящего у стены прилавка показался взлохмаченный здоровяк
в засаленной безрукавке, накинутой на голое тело. Крупное тело
тряслось, будто студень на тарелке, в глазах плескался вселенский
страх.
— Да не трясись ты так, — тяжело вздохнув, покачал головой
Янхель. Гонде даже показалось, что в словах перевёртыша
проскользнули нотки сочувствия. — Сказал не трону, значит, не
трону. Мы тут у тебя поживёт пару дён. Кто же меня кормить будет,
ежели я тебя пришибу? Понял ли?