– Да, именно так. Очень хорошо. – Уэлсли с легким неодобрением взглянул на расстегнутый воротничок герцога и отвел глаза. – Мистер Джонс следует за вами в другой карете или…
– Джонс не приедет, – перебил Маргрейв, – но скоро прибудут остальные вещи. – Он повернулся, чтобы поздороваться с домоправительницей, которая стояла рядом с дворецким. – Миссис Гейтс, приятно вас видеть здесь.
– Спасибо. Буду здесь столько, сколько Господу угодно. – Ее продолговатое лицо сложилось в улыбку.
– Рад слышать это. У вас найдется горничная, чтобы приготовить мои комнаты? Простите, что не потрудился заранее сообщить о своем приезде.
– Конечно, сэр, ваши комнаты будут тотчас готовы. И если мистера Джонса пока нет, то, я уверена, Эдвард сможет заменить его. – И она жестом указала на молодого человека в ливрее, что стоял слева от нее.
– Его светлости не нужен другой камердинер: до тех пор пока не приедет мистер Джонс, с ним буду я, – заявил Уэлсли.
– Джонса не будет. – Стюарт вздохнул и провел рукой по лицу, напоминая себе, что слуги имеют право знать. – Он погиб.
– Что? – воскликнула Эди, но он не обернулся, а ответил дворецкому:
– Но и вам, Уэлсли, нет необходимости исполнять обязанности камердинера. Спасибо за предложение: я справлюсь сам.
– Вы… сами?
К искреннему удивлению обоих слуг, к ним присоединилась Эди:
– Но, право же, вам нужна помощь. Как можно обойтись без камердинера?
– Я привык все делать сам и – во всяком случае сейчас – настаиваю на этом. Уэлсли, вы… – Голос его прервался, он кашлянул и начал снова: – Вы сообщите другим слугам о Джонсе? Я знаю, к нему многие были очень привязаны.
– Конечно, ваша светлость.
– Спасибо. Миссис Гейтс, пока вы готовите комнаты, я подожду в библиотеке.
Радуясь, что библиотека на нижнем этаже, он кивнул слугам и захромал по ступеням в дом, надеясь, что теперь можно не притворяться, что с ним все в порядке.
Сегодня его поразила Эди: можно подумать, у нее есть сердце. И хотя сочувствие могло бы смягчить ее характер, он не собирался воспользоваться этим, чтобы уговорить ее по-иному взглянуть на их брак. Тот день, когда он воспользуется жалостью, чтобы завоевать женщину, будет последним в его жизни.