Спасатели не обратили на нас никакого внимания и скрылись в старом корабле. Снаружи осталось только два человека, они заняли места по бокам от входной двери и выставили световые самострелы, настороженно поводя ими из стороны в сторону. Самострелы у них были куда крупнее тех, что были у первой команды. Вскоре спасатели вышли из корабля, некоторые держали в руках какие-то ящики. Сделали они это так быстро, что правильнее было бы сказать «высыпались». Внутри корабля громыхнуло. Корабль вздрогнул и осел на брюхо, уткнувшись носом в грунт и высоко задрав корму (до этого он стоял на выпущенных опорах). Для корабля этот полёт тоже стал последним. Это была очень грустная картина!
Спасатели бегло осмотрели обгоревший скафандр девушки, расплавили его до состояния маленькой лужицы металла и закопали то, что осталось. После это все члены группы, кроме одного, собрались под входной дверью своего корабля. Их начали по одному поднимать в корабль каким-то странным способом: ни троса, ни лестницы видно не было, человечек просто вдруг брал и взлетал на уровень двери. Из двери высовывалась рука и втягивала очередного товарища внутрь. Всё это спасатели проделали быстро, молча и деловито, по-прежнему делая вид, что нас нет. И только один из пришельцев соизволил заметить наше существование. Он сделал несколько шагов в нашу сторону и повелительно замахал рукой – подходите, мол. Подошли только мы с папой.
– Мы… плохо молвить ваш язык, – медленно и почти неузнаваемо начал говорить спасатель, – все, кто молвить хорошо и учить ваш молва с детства, есть погибнуть. Погибнуть есть очень удивление. Наши люди очень хороший броня. Ваш планета очень опасный. Мы изучать ваш планета, смотреть сверху – да, садиться – нет. Год после прилететь новые дети, они учить ваш молва и говорить хорошо, до этот срок мы только смотреть. Где ещё два одежда?
Папа стукнул в грудь кулаком и сказал:
– У меня.
– Хорошо. Вы её сожгли перед?
– Да. Людей сожгли и похоронили, забрали только металлическую одежду.
– Хорошо. Можешь оставить себе. Маленький, держи игрушку.
С этими словами спасатель протянул мне маленькую – меньше ладони – собачку. Папа перехватил игрушку ещё до того, как я успел её коснуться, осмотрел и только после этого отдал мне. Получилось не очень вежливо, но спасатель, кажется, не обиделся. Впрочем, об этом тяжело было судить, его лицо едва виднелось за толстым мутным стеклом доспехов.