«Это не тот человек», – показал он Датару пальцами.
«Знаю, что не тот», – так же знаками отвечал Датар.
Мем посмотрел, как отойти, не потоптав следов – все ж он был не настолько безответственным, чтобы мешать раскрытию убийства, шагнул назад – увидел на земле тыквенные очистки. Тут рядом, у столба ближайшего навеса, кто-то недавно вынул сердцевину и разломал на куски ярко-желтую праздничную тыкву.
* * *
– Я хочу поговорить с вами еще раз, эргр Датар, – сказал Нонор, сворачивая трубочкой план берега, сараев и следов. – Заново. Словно нашего первого разговора в префектуре не было вовсе.
Монах слегка качнул головой. Ошка с нарочито глупой рожей выглядывал у него из-за плеча.
Нонор пристально посмотрел на храмового сторожа.
– Лучше, если без свидетелей.
– Ошка глухонемой, господин инспектор.
– И как же он сторожит вверенное ему хозяйство?
– Полагаясь на помощь Единого.
Нонор кивнул:
– Стало быть, его самого расспросить я не смогу. И давно он у вас?
– С осени.
– А теперь ответьте мне честно, эргр Датар: что у вас украли?
Священник опустил глаза.
– Я не понимаю, зачем все рассказывать снова. Две кружки для пожертвований. Мы снимаем их дважды в месяц – как раз завтра собирались вскрывать.
– Вы собираете и распределяете доход самостоятельно?
– Нет, приезжает казначей из монастыря Скорбящих. Мы считаем деньги вместе для большей точности, и он забирает половину, поскольку мой храм является приписным к монастырю. Вторая половина идет на нужды храма.
– И велик ли доход?
– В хорошие времена до двадцати ларов в месяц. В плохие – в полтора-два раза меньше. Обычно мелкой медной монетой.
– То есть вы ожидали вынуть завтра около пяти или семи ларов?
– Примерно так.
Нонор развел руками и кивнул на мертвеца, которого обставили огнями, словно новогодний пирог:
– Тогда за что же убили этого человека?
Эргра Датара едва заметно передернуло.
– Я не могу этого знать.
– А лгать мне вы можете?
Монах нахмурился.
– Господин инспектор, мне очень неприятно то, что здесь нашли покойника. Я не имею к нему никакого отношения. И храм мой наверняка не имеет. Я не знаю, кто это и почему он здесь. Лучше бы мне забрать прошение из префектуры. Это наши кружки, мы сами разберемся с пропажей. А у вас, наверное, есть более важные дела.
– Конечно, есть, эргр Датар. Чтобы начать следствие по факту убийства, вашего заявления мне не требуется. Это дело более важное, чем храмовые кружки, поэтому ваш сторож поедет с нами в префектуру и посидит в подвале, пока я не найду человека, способного пересказать мне вслух все то, что он показывает пальцами. А про вас, если вы не прекратите мне лгать, я могу подумать и вовсе нехорошо. Монах, нарушивший одну из заповедей чистой жизни и осквернивший уста свои ложью, способен нарушить и другой запрет – осквернить свои руки кровью. Не так ли, эргр? Оступившийся в малом может оступиться в большом.