Мы
пришвартовались ранним утром, но жизнь на берегу уже давно кипела. Огромные,
свирепые мужчины, громкими криками спорили у причала. Женщины, высокие, крепкие
одни юркими мышками огибали разбушевавшихся мужчин, другие стояли с гордо
поднятой головой, одетые в облегающие штаны, в длинную до колен тунику и плащ,
который был закреплён фибулой на правом плече — воины.
А ещё рабы,
их не с кем не спутать, около десяти, грязные, худые, невысокого роста и все
темноволосые… как Хальгорд. Они перетаскивали прибывший товар с драккара на
причал и несколько из них почти падали от усталости.
— Тебе здесь
будет лучше, я попрошу приглядеть за тобой, — заворчал Бруно, стараясь не
смотреть в мою сторону.
— Не
уверена, — беззвучно произнесла, продолжая осматриваться.
Дома, что
стояли на берегу океана, были большими, построенные из камня, крытые камышом,
хотя я могу и ошибаться, из дыры в крыше шёл дым, окон не было. Рядом с
каждым зданием построен очаг, на котором был установлен вертел, у
ближайшего к нам, сейчас жарился над углями окорок. Запах рыбы,
кислой капусты и печёного мяса, от этого смешения, мне с каждой минутой
становилось дурно.
— Идём, —
громко окликнул Хальгорд, и, не дожидаясь ответа, устремился вглубь
селения.
— Не
отставай, — добавил Бруно, наверное, единственный с кем я могла поговорить. И
за время непродолжительного пути, я осторожно выведала у него, кто я такая.
Узнала
немного, на корабль, на котором плыла Эвелин — напали, разграбили, часть
команды убили, часть везли на продажу, среди них оказалась и девушка, судя
по виду британка. На свою беду, ярл Гест, отплывая от горящего корабля,
повстречал Хальгорда — своего заклятого врага, между ними состоялся бой, победа
осталась за конунгом.
Всё добро
перенесли на драккар Хальгорда, Эвелин тоже, но девушка, схватив сундук,
умудрилась спрыгнуть в воду. Её замершую с трудом затащили на драккар и
оставили в покои. На протяжении целой недели я, ну то есть Эвелин отказывалась
от еды, не разговаривала и улучив удобный момент снова сиганула за борт.
Причины
такого поведения Бруно не объяснил, вернее сказал: «Что ещё может сделать
такая, как я».
Не знаю,
почему, но мне стало обидно за девушку, у той явно была веская причина так
поступить, но я об этом никогда уже не узнаю.