Уловив за собой движения людей в форме охраны, тут же бросаюсь к первому попавшемуся такси и называю ему адрес, всю поездку находясь в каком-то коматозном состоянии, вспоминая, как он смотрел на ту танцующую для него брюнетку. Не на меня. Именно уязвленная гордость вызывает во мне ярость, и я срываю этот гребаный парик. Я поступила глупо, наивно полагая, что подобное поможет мне забыть о своем муже.
Домой я возвращаюсь за полночь и радуюсь тому, что меня встречает темнота. Но она оживает, когда я закрываю дверь в свою комнату и замечаю в кресле в углу силуэт мужчины, в руках которого тлеет сигарета. Вот же дьявол…
Даже в тусклом освещении я знаю, что его мрачные глаза остановились на парике, зажатом у меня в кулаке. И мне не нужно видеть лицо мужа, чтобы понять, какой опасностью может обернуться моя вольность.
— Скажи мне, — тембр его голоса такой же темный, как и комната. — Скольких ублюдков после сегодняшнего вечера я должен убить?
Он раскусил меня, и от осознания этого мое дыхание ломается.
— Это не их вина, — порывисто вылетает из меня то, что должно было остаться за зубами.
— О, ты ошибаешься, — хмыкает он, поднося к губам дымящуюся сигарету, которая в следующую секунду вспыхивает. — Они трогали то, что принадлежит мне. — Эзио выдыхает облако дыма. — Разве ты их заставляла?
От безысходности я крепче сжимаю парик.
Почему его вообще это волнует?
— Я просто танцевала, — снова нападаю, загнанная в угол голубоглазым охотником. — Я не сделала ничего плохого. Мне стало скучно в четырех стенах, — обвинения необдуманно сыплются из моего рта, — тебя никогда нет дома! А если и есть, то ты запираешься в своем чертовом кабинете! — перевожу дыхание, но ярость из моего голоса не уходит. — Странно, что ты вообще понял, кто танцевал перед тобой. Ты ведь меня и за женщину не считаешь! Что меня выдало? Ноги? Руки? Губы? Или взгляд, жаждущий твоего внимания? Что?
Эзио медленно затягивается, будто наслаждаясь представлением истеричной жены.
— Мотылек, — отвечает он и одним словом обрубает все, что только что разрушало меня.
Сердце, кажется, останавливается, но только для того, чтобы подскочить к горлу.
Какая же я дура! Как я могла забыть о своей татуировке на запястье?
— То, как ты дула на кончик сигареты, — продолжает он шокировать меня своей наблюдательностью, — как стряхивала пепел, как трогала левую мочку уха — ты всегда так делаешь, когда тебе некомфортно.