Новгородцы имели собственное мнение по поводу исторического
наследия, по этому, без лишних разговоров полезли в драку. Обе
дружины не успели как следует ознакомить оппонентов с
заготовленными дома аргументами, как в тыл шведам ударили ладожане.
От подобного расклада скандинавы приуныли, и оставив на берегу
некоторое количество материальных ценностей, быстренько погрузились
на корабли, благоразумно решив перенести исторический спор на
потом.
В той драке довелось поучаствовать Милану со средним и младшим
сыном, записавшимся в ополчение. Тогда им даже удалось кого-то
зарубить и взять в плен одного бедолагу, который больше года
горбатился у них на верфи, пока родственники не насобирали денег на
выкуп. После столь блистательной победы, новгородцы с ладожанами
были страшно рады, решив не отходя от кассы отметить дело
постройкой вышеназванной церкви.
Сказано – сделано, народ оперативно сбросился, а приглашённая
артель каменщиков закончила храм менее чем за год. Ну а семейство
кораблестроителей, воспользовавшись случаем, приобрело у одного из
разорившихся в связи с войной купцов дом и лавку на торгу. Потом
выкупили участок у реки, где построили верфь. Так что в деле
постройки храма они засветились исключительно в качестве голосов
«за» на вече.
Олег предпочитал больше смотреть, эту историю он уже слышал и от
Милана и от Волка. В устах приятеля, заурядная стычка, в которой
потери противника, более обстоятельными мужиками, оценивались в сто
– сто пятьдесят убитыми и ранеными, превратилась в кровавую бойню,
где груды шведских тел чуть ли не запрудили Волхов.
А посмотреть было на что. Точнее не посмотреть, а почувствовать.
Скупые линии и скромная красота молодого храма вызывали знакомое
ощущение внутренней теплоты. Словно вернувшись в детство
почувствовать широкие ладони отца на своих плечах. Как странно было
испытывать одинаковые ощущения в трёх храмах построенных по
абсолютно разным мотивам. София, подчёркивающая претензии и
особенное положение Новгорода. Покрова на Нерли, воплощённая в
камне скорбь о погибшем сыне. И теперь святого Георгия – зримое
воплощение победы. И почему в храмах семнадцатого века он никогда
не чувствовал ничего похожего? Они были и сложней конструктивно,
тоньше стены, шире окна, и вычурные каменные завитушки превращали
их в застывшую музыку. И почти у каждого был хоть один золотой
купол, за сумасшедшее бабло. Было практически всё. Кроме этого
почти мистического ощущения доброго тепла.