Сделав шаг вперёд, я попала в просторный холл с зеркальным потолком и широкой террасой в доступности глаз. Оттуда открывался красивый вид. Я ступила ближе, чтобы рассмотреть, но кто-то резко потащил меня за руку и втолкнул в тёмный угол. Я не успела вывернуться, как чужая ладонь закрыла губы, тело вдавили в стену, намереваясь задушить.
Я пыталась закричать, толкалась локтями, вилась всем телом, но стоящий позади был намного сильнее. Или я просто выдохлась и от неожиданности не могла сопротивляться, но меня сковали объятиями-путами, как паук муху.
Несколько секунд борьбы, и меня бессовестно обступила темнота, затягивая туда, откуда не возвращаются.
Мэйлисса
— Мэй! Вставай! — закричала над ухом Сиэль, и я открыла глаза.
Другое лицо, не сестры, выплыло из молока. Худое, в веснушках, с крупным носом картошечкой и добрыми глазами. Моё болезненное плечо кто-то сильно встряхнул.
— Ты как? — Мне помогли подняться, усадили к стене. — Легче?
Я попыталась разлепить губы, но получилось лишь выдавить сип. Затем откашлялась и оглянулась. Мы в том же холле, только в углу, у тёмной стены. Надо мной склонилась Эрика. Её рыжие, как закатный лотта, волосы ссы́пались с маленьких плеч и качнулись перед глазами. Чуть в стороне я заметила несколько девчонок, тоже иманок, испуганных и встревоженных.
— Я услышала крик и прибежала, — сказала Эрика. — Ты уже лежала на полу. — Соседка по клану помогла мне подняться. Платье на рукаве порвалось, растрепалось на мелкие полоски — такое мог сделать только оборотень. Я прикрыла рваньё рукой и оглянулась, чтобы убедиться, что никто не смотрит.
— Я никого не видела, — тихо призналась, прижав к горячей шее ладонь. Хотелось пить. Хотя бы глоток воды.
Эрика убрала тонкие ржаные волосы назад и опустила взгляд на пол, словно показывала мне что-то.
Я перевела глаза и чуть не вскрикнула от ужаса. Успела схватиться за горло, перекрыв себе воздух, и удержаться за руку соседки. Кулон сорвали. На полу лежал только кожаный ремешок с застёжкой, а украшения — рубина, вплетённого в веточки незабудок, не было. Как же так?
— Разошлись, зеваки! — прокатился по коридору скрипучий женский голос. Девушки, глазевшие на моё поражение, быстро смылись, а перед нами предстала дородная женщина в широком, похожем на балахон платье, подвязанном плотным поясом, и с пышной копной спутанных волос цвета переспевшей вишни. — Что за крик? Кому тут плохо?