– Взгляни-ка, мамочка! – указывал он мизинцем, как бы строя «козу», на соломенную шляпу с черной тульей и красными полями, усеянными звездами. – Не правда ли – прелесть?
– Прелесть, – откликалась Оля с кротким скептицизмом. – Говна пирога! В такой только поминки по совдепии справлять.
Петя заискивающе улыбался:
– Мамуля, ты бы поаккуратнее выражалась. Тут русские на каждом шагу.
– И что?! – повышала она голос. – Совков наших стесняться? Ты меня удивляешь, Петр!
– И меня тоже, – поддакнул я.
– А чем же это, простите, он вас удивляет? – насторожилась Оля.
– А он меня всем удивляет!
– Как это? – напугался Петя.
– Да так, – махнул я рукой. – Удивляешь – и все тут!
– Не будьте голословны, – напирала Оля, – приведите, пожалуйста, пример!
– Издалека придется. Пожалуй, не доведу!
– По-моему, вы опять валяете дурака! – заметила Оля с обидой.
– Верно, – согласился я. – Валяю понемногу.
Петя дико заржал на русском языке, вспугнув парочку украинских канадцев. А Оля вдруг потупилась и сказала с застенчивой улыбкой:
– А зря вы так. У меня сегодня, между прочим, день рождения.
– Она всегда такая нервная на свой день рождения, – подхватил Петя. – Это от расположения звезд.
– Излишние подробности никого не интересуют. Понимаешь, Фетюков? – посуровела опять Оля.
– Да о чем вы, друзья? День рождения в Канкуне, в гнезде Времени – это же подарок судьбы! Давайте, побольше целенаправленности – сейчас же выберем подарок, а затем – ресторан.
– Мамуля, шляпку! А?! – с последней надеждой воскликнул Петя.
Но Оля уже была у входа в ювелирный магазин под названием «Скупой рыцарь». Потом она, конечно, жалела о своем выборе. Да что делать? Вероятно все то же расположение звезд выкинуло на ее день рождения такую шутку. А все начиналось так изящно!
У дверей нас приветствовал джентльмен во фраке:
– Сеньора, сеньоры! Рады вашему визиту!
– Может, он обознался, – предположил Петя. – Как ты думаешь, мамочка?
– Не мели чепуху, – огрызнулась Оля и поплыла величаво меж стеклянных прилавков, заполненных излишествами жизни.
Меня же в этой ослепительно-сияющей лавке сразу привлекла как бы посторонняя тут стойка бара, на которую я и указал Пете.
– Гляди, как она одинока в этом пространстве. Мне жалко ее до слез.
– Мамуля, – сказал Петя, – ты здесь смотри, а мы – вон в том уголке…
Сбитая с толку сиянием сапфиров, изумрудов и прочих яхонтов, Оля проморгала незамысловатый маневр, и мы с Петей удалились в «уголок».