Даже дипломат много лучше Барэма испытал бы в такой ситуации приступ подобострастия, но Лоуренс сегодня был не склонен прощать. Еще сильнее, впрочем, он негодовал на самого себя – за необоснованные надежды на лучшее. Он пришел сюда с твердым намерением отстоять свое дело и втайне ожидал, что получит отсрочку. Вместо этого его отчитали в таких выражениях, которые он постеснялся бы применить к зеленому лейтенанту – и это в присутствии чужеземного принца. Можно подумать, что эти трое китайцев – судьи, призванные вынести ему приговор. Он молчал, пока мог, но тут Барэм добавил:
– Мы, естественно, намерены дать вам впоследствии другого детеныша, капитан. – Эти слова, произнесенные крайне снисходительным тоном, наконец-то вывели Лоуренса из себя.
– Виноват, сэр, – произнес он, – но я отказываюсь. Что до моего будущего, прошу вас о нем не заботиться.
Адмирал Повис из воздушного корпуса, занимавший место рядом с Барэмом, хранил молчание с самого начала переговоров. Не нарушил он его и теперь – лишь покачал головой, не выказав ни малейшего удивления, и сложил руки на объемистом животе. Барэм, метнув на него яростный взгляд, повернулся к Лоуренсу:
– Быть может, капитан, я неясно выразился. Вашего мнения здесь не спрашивают. Вы получили приказ – потрудитесь его исполнять.
– Раньше меня повесят. – Лоуренс, казалось, забыл, что обращается к первому лорду Адмиралтейства. Будь он по-прежнему морским офицером, подобная дерзость положила бы конец его карьере, да и авиатору вряд ли следовало говорить нечто подобное. Но если Отчаянного собираются отправить обратно в Китай, с авиаторской службой все равно можно проститься: он никогда не согласится опекать другого дракона. Будучи уверен, что с Отчаянным никто сравниться не может, он непременно наделил бы детеныша чувством неполноценности. В корпусе и без него хватает офицеров, жаждущих получить дракона на воспитание.
Юнсин промолчал и лишь слегка поджал губы. Его свита перешептывалась между собой по-китайски. В этом шепоте Лоуренс уловил явственный оттенок презрения, предметом которого был не столько он, сколько Барэм. Первый лорд, видимо, тоже понял это, и лицо его, вопреки усилиям сохранить спокойствие, покрылось красными пятнами.
– Если вам вздумалось устроить бунт в Уайтхолле, Лоуренс, вы скоро поймете свою ошибку. Вы забываете, что долг перед страной и королем выше долга перед драконом.