– Они сражались по всей долине; и ниже по реке – тоже. Орне. Я очень хорошо это помню.
– Танки, понимаете? – сказал другой. – Здесь и здесь. Американцы шли из Клеси, с той стороны дороги, а немцы отступали по долине Орне. Как раз там, куда вы смотрите, возле Понт Д'Уолли, была очень тяжелая битва. Но в те дни у немцев уже не осталось шансов. Американские танки пересекли реку по мосту у Ле Вей и разгромили их. Ночью, прямо с этого места, можно было видеть, как до самого поворота реки горели немецкие машины.
Я выпустил дым и пар. Было так сумрачно, что я с трудом различал возле Уолли тяжелые плечи гранитных утесов, где река Орне расширялась и поворачивала перед тем как проскользнуть через плотину возле Ле Вей и, пенясь, помчаться на север. В этот призрачный декабрьский вечер были слышны лишь слабые звуки бегущей воды и печальный звон церковного колокола в дальней деревушке, и нам, стоявшим среди инея и холода, легко могло показаться, что мы были одни на всем европейском континенте.
– Она была жестокая, та битва, – сказал старик с рюкзаком. – Никогда не видел такой жестокой. Мы взяли трех немцев, но это было не трудно. Они были счастливы сдаться. Помню, как один сказал: «Сегодня я сражался с дьяволом».
Другой старик кивнул.
– Der Teufel.[6] Вот, что он сказал. Я был там. Вот он и я – мы кузены.
Я улыбнулся обоим. На самом деле я просто не знал, что сказать.
– Ну, – сказал мужчина с хлебом, – нам пора возвращаться – чтобы поесть.
– Спасибо, что остановились, – сказал я ему. – Довольно уныло стоять тут в одиночестве.
– Вы интересуетесь войной? – спросил второй старик.
Я пожал плечами.
– Не особенно. Я картограф. Делаю карты.
– Есть много историй о войне. Некоторые из них – просто выдумки. Но здесь вокруг ходит много рассказов. Как раз там, внизу, возле Понт Д'Уолли, в кустах стоит американский танк. Люди по ночам рядом с ним не ходят. Говорят, что внутри, когда темно, там переговаривается мертвый экипаж.
– Настоящие привидения.
Старик укутал лицо в свой шарф, так что остались видны только старые, обрамленные морщинами глаза. Он выглядел, как арабский прорицатель или как человек с ужасными ранами. Затем он натянул перчатки, и я услышал его приглушенный голос:
– Это исключительные истории. Я считаю, что на всех полях сражений есть привидения. Но так или иначе, le potage's attend.