Секира в руках палача поблескивала на солнце. Наточенное лезвие было испещрено непонятными символами, которые вспыхивали серебром. Или же это все игра света и моего воображения?
Три ступеньки, отделяющие меня от скалящегося убийцы, были дорогой на эшафот. Разве могла я подумать, что в двадцать три года вместо Родоса я попаду на собственную казнь? Да и главное за что?
Я обернулась к ликующей толпе, которой не терпелось увидеть шоу с обезглавливанием девушки, и рухнула на колени. Слезы потекли по щекам. Мой взгляд зацепился за черноволосого мужчину, который стоял в первом ряду, словно каменная статуя.
— Пожалуйста, — взмолилась я дрожащим голосом, обращаясь к тому, кто вынес мне смертный приговор. — Я ни в чем не виновата.
Пелена застилала глаза, превращая всех присутствующих в большое разноцветное пятно.
— Пожалуйста, — крикнула я, обращаясь уже к толпе. — Помогите.
Гул нарастал. Жалеть меня никто не собирался. Всем присутствующим хотелось поскорее покончить со мной, отобрав жизнь.
Собрав все силы, я, что есть мочи закричала:
— Разве не король должен вынести мне приговор? Вы устроили самосуд, — обратилась я уже к черноволосому мужчине. — В отсутствие короля, вы превысили свои полномочия, отправив меня на плаху. Будьте вы прокляты, — крикнула я, едва не сорвав голос.
Толпа зашепталась, а тот, к кому были направленны мои пламенные речи, молча подал знак палачу.
Словно тряпичную куклу меня бросили рядом с бревном, расколотым пополам, насквозь пропитанным кровью.
— Нет, нет, нет, — закричала я, давясь солеными слезами. — Я не хочу!
Мою голову положили на плаху. Я попыталась приподняться, но не смогла.
— Отче наш, — стала шептать я слова, единственной известной мне молитвы, потеряв всякую надежду на чудо, — сущий на небесах! Да святится...
Секира со свистом рассекла воздух и я, сжавшись в комок, замерла. Внутри словно оборвалась натянутая струна и наступила звенящая тишина, нарушаемая лишь ударами моего сердца.
— Стой, — услышала я раскатистый, громкий мужской голос.
Холодный металл замер в воздухе так и не коснувшись моей шеи. Я все еще боялась дышать, опасаясь ненароком спугнуть улыбнувшуюся мне удачу. Приподняв опухшие от слез веки, я увидела перед собой пару черных начищенных до блеска сапог. И как только их обладатель успел так быстро очутиться на помосте?