Оборудование, имеющееся в комнате в подвале, гарантировало крики.
Злодеи всегда стремятся полностью присвоить себе право наслаждаться своими деяниями; Белнэп знал это еще по Восточному Берлину, где двадцать с лишним лет назад впервые столкнулся с подобным. Среди истинных ценителей жестокости «уединенность» является чем-то вроде общего девиза; уединенность позволяет укрывать варварство в самом сердце цивилизованного общества. Но Белнэп понимал и другое. Если его отведут в stanza per gli interrogatori, все будет кончено. Это будет конец для операции и конец для него самого. Спастись оттуда уже нельзя. Лучше оказать сопротивление, каким бы рискованным оно ни было, чем безропотно позволить отвести себя туда. На стороне Белнэпа было лишь одно преимущество: он это знал, в то время как охранники не догадывались о том, что он это знает. Испытывать большее отчаяние, чем думают о тебе враги, – очень тонкая соломинка. Но Белнэп был готов работать с тем, что имел.
Он натянул на лицо выражение тупой признательности.
– Вот и отлично, – сказал он. – Замечательно. Я понимаю, у вас тут секретность на высшем уровне. Поступайте, как считаете нужным. Я с радостью отвечу на все ваши вопросы там, где скажете. Но… извините, как вас зовут?
– Зови меня Юсуфом, – ответил тот из охранников, который был главным, и даже в этих простых словах прозвучало что-то беспощадное.
– Но, Юсуф, говорю сразу: вы совершаете ошибку. Со мной вам ничем не поживиться.
Белнэп ссутулился, опустил плечи, стараясь казаться физически более невзрачным. Разумеется, охранники не поверили его заверениям. Но ему требовалось любой ценой скрыть от них то, что он это понимает.
Возможность представилась, когда охранники решили сократить путь, проведя своего пленника не по бетонной черной лестнице, а по парадной лестнице – широкой, величественной, со ступенями из белого известняка, застеленными персидской ковровой дорожкой. Увидев огни уличных фонарей, пробивающиеся через запотевшие окна по обеим сторонам от массивной входной двери, Белнэп мгновенно принял решение. Один шаг, второй, третий – он выдернул руку из железных пальцев охранника, изображая раненое достоинство, и охранник даже не потрудился отреагировать на это. Попавшая в клетку птица беспомощно билась о стальные прутья.