-Не бойся, Стеф. Слушай, я зашел... Вот я принес тебе, - он сунул мне в руки пакет с продуктами.
-У тебя же нет никого. Возьми. Если что будет нужно, позвони.
Артур равернулся и стал стремительно спускаться вниз по лестнице, а я осталась стоять словно статуя, не понимая, что происходит. С пакетом в руках.
Первым порывом было выбросить то, что он принес. Это куплено на деньги моего насильника. Но я находилась в стационаре уже третью неделю. Скудная больничная еда и подорванное эмоциональное состояние привело к тому, что я похудела, хотя и без этого была стройной. Хотелось есть, а деньги я тратить не могла, собираясь на них снимать квартиру. Кроме того, в нашу палату три дня назад положили беременную девушку, к которой никто не приходил. И на аппетит она не жаловалась. Лучше уж ей отдам.
Дойдя до палаты, я почувствовала головокружение, хотя его уже не было дней десять.
Открыла дверь палаты, зашла внутрь. И... упала в обморок.
Пришла в себя и увидела озадаченное лицо Ивана Аркадьевича, который сегодня дежурил.
-Что ж вы, Стеша, в обмороки падаете?! Я вас уже выписывать собирался.
-Не знаю.
Он потер ладонью лоб.
-Подемте-ка, матушка, узи сделаем.
Я почему-то не заволновалась. Ни перед процедурой. Ни во время нее.
Единственное, что начало беспокоить - это молчание Решетова, который обычно любил поговорить.
-Что со мной, Иван Аркадьевич? - не выдержала я.
-Даже не знаю, как тебе сказать, - ответил он.
А у меня сердце ухнуло вниз.
Стеша
Решетов вздохнул.
-Плодное яйцо в матке.
Мозг понимал то, что услышал. Но сознание отказывалось принимать.
-Бе-е-ре-менность?! - проблеяла я, сама себе напоминая овцу.
-Да.
Сердце ухнуло вниз еще раз. Нет, нет, нет. Ну, пожалуйста, не надо. Не знаю, к кому были обращены мои стенания. Мне не хотелось, чтобы это было на самом деле.
Представлять, что во мне растет семя Дамира было отвратительно. Кроме этого чувства никакие другие не могли проникнуть в меня.
На лице Ивана Аркадьевича отобразились сочувствие и понимание.
-Беременность, Стефания.
На место отвращению пришел страх. Что сделает со мной этот ненормальный, если узнает? Он меня ненавидит. Это я знала твердо. Не знала только причин его ненависти.
-Вы можете не заносить сведения в мою медицинскую карту? Я боюсь.
К счастью, Решетов не стал меня убеждать, что никто посторонний никогда не узнает содержания моих медицинских документов.