Дверь нашлась между жницей с серпом и усталой молочницей. Маленькая, неприметная, но явная дверь. Я пожала плечами и нажала на ручку.
Комната, открывшаяся моему взору, была не слишком большой по сравнению со столовыми, более уютной и закрытой. Без окон. Стены заклеены тканью и украшены маленькими картинами. Ноль помпезности. Практичная мебель — столик, стулья, диван. И на диване полулежит девушка.
Я не удержала дверь, и та громко хлопнула, разбудив спящую. Девушка вскочила, широко распахнув глаза, и вскрикнула:
— Кто вы?
Я подняла брови и ответила:
— Ксения. А вы?
Она встала, приложив руку к вздымающейся груди. Кстати, неплохое декольте! Это фрейлина или просто служанка?
— Я? — удивилась она, потом ответила: — Я Эммелина, младшая фрейлина Её Величества королевы Нилии!
— Очень приятно, — пробормотала, прислушиваясь к метке. Та пульсировала на груди, как будто маленькое наружное сердце. А что это значит, я не знала. Не чесалась, не болела, просто давала о себе знать. Подумав секунду, я решила вести себя осторожно.
— Тебя не звали сюда, зачем ты пришла? — Эммелина уже очухалась от неожиданности и приняла высокомерную позу — задрала подбородок повыше, подбоченилась, чтобы я смотрелась на её фоне совсем маленькой. Но мне-то пофиг, мы же помним…
— Я пришла вернуть королеве её диу.
И вытащила из-под мышки Кисуню. Эммелина ахнула, а потом приложила ладони к покрасневшим щекам:
— О Богиня! О Вседержитель! Случилось чудо! Мы все спасены от гнева Её Величества!
Девушка присмотрелась и всплеснула руками:
— А где же намордник? Где налапники? Святая Жанина, ох и натерпимся мы сейчас!
Налапники и намордник? Для четырёхмесячного котёнка? Они тут все с ума посходили? Я рефлекторно прижала Кисуню к груди, отворачиваясь, а девушка бросилась к двери, распахнула её и приглушённым голосом позвала:
— Гемилла, Анисия, вставайте, лентяйки! Несите перчатки и одеяльце!
Интересное дело, зачем им одеяльце? Кисуня зашипела в моих руках, пытаясь вскарабкаться на прежнее место и спрятаться, а из комнаты показались две другие фрейлины в похожих платьях и с похожими выражениями лиц — всполошённые и сонные. Одна из них натянула на руки длинные кожаные перчатки — в таких ходят сокольничьи, а вторая держала наизготовку толстое одеялко вроде байкового.
Метка взорвалась жжением, вызвав у меня лёгкий стон. Что опять?