А вот здесь-то, на мой взгляд, кроется что-то очень важное. Только пока не понятно
ЧТО.– Кто ведет расследование? – полковник вынул из пачки сигарету, повертел ее в пальцах и сунул обратно. Видимо, вспомнил о недавно перенесенном воспалении легких.
– Вам бы совсем бросить, – осторожно посоветовал я.
– Не отвлекайся, – проворчал Рябов. – Сам решу, и будь любезен ответить на поставленный вопрос!
– Ставленники Машкова, недавно переведенные в наш отдел из Питера, – поморщился я. – Верные псы, не лезущие с инициативами и не задающие врио неприятных вопросов, а именно: капитан Тихвинский, капитан Сельянов и майор Игнатьев.[3] На подхвате у них некоторые из наших – те, кто безоговорочно признал новую власть, как, например, старлей Прокофьев.
– Н-да, «могучая» команда, – покачал головой шеф. – Я знаю сих господ. Сельянов и Игнатьев – абсолютные нули в оперативной работе. Тихвинский поумнее, поопытнее, но он законченный карьерист и никогда не станет оспаривать мнение начальства. Будет «копать» исключительно в том направлении, в каком приказали… И тем не менее я… Лично я прошу тебя заняться «Делом пятнадцатилетних».
– ??!
– Нет, нет, не официально! – поспешил пояснить Рябов. – И необязательно в полном объеме. Видишь ли, Дима, моей старшей дочери Ирине в минувшем феврале исполнилось пятнадцать…
«Блин! Как я мог забыть! – мысленно схватился за голову я. – Сам же, дятел, поздравлял шефа семь с лишним месяцев назад. Неужто склеротиком заделался?!»
– …Я видел сон, страшный сон накануне ночью, – продолжал между тем Владимир Анатольевич. – Ирочку, дочку, – тут он потупился, стиснул кулаки, – хватали грязными лапами какие-то омерзительные типы со звериными мордами и орали хором: «Пополнение! Пополнение! Ты сладенькая, на многое сгодишься! Ты не чета другим!» – судорожно сглотнув, полковник умолк.
– Ну а дальше? – тихо спросил я.
– Не помню, – угрюмо ответил Рябов. – Что-то на редкость гадкое, сумбурное, кошмарное. Но подробности напрочь вылетели из памяти спустя секунду после пробуждения. Остались лишь ноющая боль в висках и… страх за дочь! Я чую… отцовским сердцем чую – в ближайшие день-два ее собираются похитить! Ты… не мог бы присмотреть за ней, постараться предотвратить?! – в обычно суровом, командном голосе полковника зазвучали умоляющие нотки.