— О? Зато умом не обделили.
Паладин скрипнул зубами, явным усилием заставил себя промолчать
и еще больше налег на еду. Пока Энши заканчивал — назло без всякой
спешки, — Ганс успел свернуть стоянку, вывести лошадей и закрепить
сумки. Теперь он стоял над душой, красноречиво буравил взглядом
затылок, портил всякое удовольствие и вкус. Энши вздохнул и
подчинился, опустошив оставшиеся полтарелки чуть ли не разом.
Путь до небольшого городка, который должен был встретить их
прошлым вечером, вновь сопровождался хмурым молчанием. Но вовсе не
тишиной. Лес и не думал умолкать; только-только начавшая подсыхать
грязь все так же чавкала под копытами, а настроение с каждым вдохом
взлетало выше и выше. Уже спустя несколько мгновений Энши выкинул
из головы и Ганса, и прочие мысли. Внимательные глаза ловили все
краски, все детали от деловито суетящихся насекомых и запутавшихся
в зелени ярких точек цветков до птиц и зверей. Каждая струнка души
пела знакомый мотив: как же Энши скучал! Скучал! Скучал!
Лес закончился неожиданно, тропа влилась в широкий тракт. Еще
несколько минут, и его будто обрезали городские ворота с доблестно
спящим на посту единственным стражем. Энши усмехнулся, услышав, как
зарычал оскорбленный этим зрелищем паладин. Серый Рыцарь без
понуканий ускорил шаг и замер в паре локтей от похрапывающего
бедолаги. Всякого рода проверки и досмотры в этом краю, очевидно,
были редки. Прошло несколько долгих мгновений прежде, чем страж
ощутил надвигающуюся угрозу, подскочил и вытянулся по струнке.
Ганс навис над ним, гордо сияя новым нагрудником. Энши
остановился рядом, с интересом прислушался, но почти сразу
поскучнел и зевнул:
— …долг каждого, кто поклялся верой и правдой служить Империи
Нэш! — вдохновенно, искренне веря в собственные слова, заливал
Ганс. — Потому каждый из нас, принимая пост, должен
ответственно…
Энши снова зевнул, куда шире, и сочувственно посмотрел на
служивого. Мало того, что глупо попался, так ещё и отчитывает
наивный юнец. Надо как-то спасаться, а то эта речь растянется до
полудня:
— Эй, Ганс! — Паладин вздрогнул, сбившись на полуслове, и
недовольно обернулся. — Позволю себе напомнить, мы торопимся. И от
нашей скорости зависят жизни многих людей.
От щедро добавленных в утренние слова медовых ноток Ганса аж
передернуло. Спорить он, само собой, не стал. Даже как-то
смутился: